Через минуту он был обмотан с ног до шеи, словно катушка нитками.
– Не ори, а то кляп вставим. Или чего похуже. Понял?
Перед глазами Эрвана блеснуло выщербленное лезвие. Кивнуть Эрван не мог: просто закрыл и открыл глаза.
– Вот и молодец.
Теперь Эрван узнал голос Эрле.
Голову, наконец, перестали держать, освободили рот. Эрван осторожно глянул по сторонам, стараясь не выдать недоумения и страха.
На палубе собралась вся команда. Матросы стояли кучками и переговаривались нервным шёпотом, искоса посматривая друг на друга. Кое-кто прятал оружие, но большинство держало клинки обнажёнными. Эрван поймал несколько взглядов исподлобья, обращённых в его сторону: тяжёлые, мрачные, ничего хорошего они не сулили. Он осторожно посмотрел на Эрле: тот стоял молча и, похоже, ждал расспросов.
Ну уж нет! Захочешь, сам выложишь. Разве только…
– Конюх где? – Эрван старался говорить спокойно и холодно.
– В кубрике, живой и здоровый, – Эрле пожал плечами. – Мы ж не звери… И с тобой бы помягче обошлись, да уж больно ты, брат, горазд руками махать. Стой уж так.
Эрле явно чувствовал себя неловко: прятал руки за спиной, переступал с ноги на ногу. В глаза он старался не смотреть.
Эрван молчал.
Повисла неловкая пауза. Наконец матрос не выдержал, крикнул с неожиданной злобой:
– Разговаривать не хочешь? Гордый? Ничего, разберёмся с офицерьём, потом и о тебе подумаем!
Эрван молчал.
Эрле сплюнул на палубу и отвернулся. Подошёл к остальным.
– Ну что, начали? Старик готов?
Сквозь толпу проковылял Гоэл.
– Готов, готов! Куда уж мне деваться – раз выбрали…
Он сделал шаг к двери. Эрле и здоровяк Томас встали по бокам, сжав абордажные сабли.
Гоэл схватился было за дверную ручку… И замер. Обернулся, посмотрел на матросов с тоскливой неуверенностью.
– Ребят, ещё не поздно, а? Может, ну его?
– Струсил, болван старый? – прошипел в ответ Томас. – Ведь это ты пел в уши, что нас на убой тащат! Нельзя, дескать, быть скотом, действовать надо, терять нечего – так и так, мол, погибнем… Твои слова, верно? Вот и отвечай за них!
Дверь резко открылась, Гоэл едва успел отскочить.
На пороге, занимая почти весь проём, высился Бастиан. Он осмотрел палубу, переводя взгляд с одной кучки матросов на другую. Сложил руки на груди и широко улыбнулся. Похоже, угрожающий вид матросов и готовое к бою оружие на него впечатления не произвели.
Хотя… Эрван хорошо знал это добродушное выражение лица и простецкую улыбку: как правило, они не сулили адресату ничего хорошего.
Гоэл, видимо, подумал о том же: он отшатнулся, побледнел, челюсть отвисла… Бастиан взирал на него с благожелательным интересом.
– Ну? И что ты имеешь мне сообщить?
Матросы загудели. Гоэл, чуя за спиной поддержу, собрался с духом и выпалил:
– Баст! Люди устали. Дальше они не пойдут.
– Угу, – Бастиан задумчиво кивнул. – Дальше не пойдут, значит… А куда пойдут?
– Домой, ясное дело! – отозвались из задних рядов.
– Угу. А если мы, офицеры, не подчинимся…
– Пойдём без вас!
– Вот, значит, как. М-да. Не ожидал. Разочаровали вы меня, ребята.
Бастиан сокрушённо вздохнул.
– А ты на совесть не дави! – выкрикнул Эрле. – У вас много совести? За весь поход ни слова – кто, почему, зачем… Вы прётесь чёрт знает куда, а умирать нам! Нет уж, хватит! Мы не бараны, просто так себя зарезать не дадим.
На палубе разразилась настоящая буря: от божбы, угроз и проклятий Эрван едва не оглох. Над головами засверкали клинки.
Бастиан спокойно ждал, пока утихнут крики. Затем ехидно осведомился:
– Не хотите, значит, дохнуть как бараны? – он резко, без замаха впечатал кулак в дверную стойку – только щепки полетели. Рявкнул: – А я говорю: бараны и есть! Ну выкинете вы нас за борт – дальше что? На восток, через Стража? Он небось как раз проголодался… Ладно, предположим, дуракам везёт – вы прошли. И? Вы ж, остолопы, умеете только рот набивать. Тех пареньков помните, которые от фоморов удирали? Люггер с креном на правый борт? К вашему сведению, они, пока удирали, на риф напоролись. Думаете, вы лучше? Чёрта с два! И с вами, дурачьём, то же самое будет: угробите судно и сами сдохнете!
Бастиан грозно оглядел притихших моряков.
– Ладно, добрый я сегодня. Покладистый. Предположим даже – добрались вы до берега. Что потом? Война вот-вот начнётся, балбесы, – понимаете, нет?! А то и уже началась… Вас как крыс переловят да и вздёрнут под барабанный бой. Доходит? Понятно объясняю?
Невнятное бормотание на палубе. Шелест загоняемых в ножны клинков.
Бастиан хмуро кивнул. Продолжил тихо и проникновенно:
– Поймите, дурни… Нет у вас на борту врагов. Не-ту! Стража видели? Ему без разницы, кого жрать: матросов или офицеров. Все тут люди, все жить хотят.
Он достал из-за пазухи коричневый пакет с тёмными пятнами сургуча. Поднял над головой:
– Всем видно? Здесь – цель экспедиции. Мы не могли вскрыть его раньше – приказ есть приказ. А когда прочли бумагу, хотели всем кораблём совет держать, решить, что и как. Да вы уж сами всё… решили.
Он поморщился, разочарованно махнул рукой.
Повисло неловкое молчание. Боцман ждал, обводя матросов горящим взором, – те прятали глаза и явно желали оказаться от боцмана как можно дальше – неважно где.
– Бастиан! Пожалуйста, прости ты нас! – раздался детский голос. – Мы больше не будем, честно-честно!
«Яник! – поразился Эрван. – А он тут с какого боку? Неужели на приключения потянуло?»
– Парши-и-вец, – протянул Бастиан и ухмыльнулся. – Выпороть бы тебя: впредь наука будет.
– Ну и выпори, и выпори! Прости только!
Внезапно Бастиан расхохотался.
– Ну и болваны! Мальчишка-то умней вас всех оказался: он один допёр – повиниться надо!
Вздох облегчения… тихие, неуверенные смешки. Похоже, матросы поняли – грозу ещё можно отвести.
Гоэл съёжился, забормотал сбивчиво и невнятно:
– Баст, ты это… Конечно… Просто люди устали, ну и вот… Не подумали… Виноваты, да.
Улыбка исчезла с лица боцмана, он посмотрел на матросов презрительно и зло:
– Простить? Да будь моя воля, вы б у меня дерьма наелись! Радуйтесь, дурачьё, что не я ваш капитан. Салауна просите! Может, он добрее будет…
Он смерил Гоэла взглядом с головы до ног, покосился на Эрле и скрылся в кают-компании, хлопнув дверью.
Гоэл обернулся к товарищам. Прошипел:
– Ну, что застыли, как я не знаю кто? Не дошло, что ли? Салауна упрашивать надо!
Эрле кивнул, за ним Томас, потом остальные. Тут и там послышались крики: «Да здравствует капитан!» Сначала робкие и нестройные, они звучали всё громче, уверенней и наконец слились в единый рёв: матросы скандировали так, словно от этого зависела их жизнь.
«Пожалуй, так оно и есть, – подумал Эрван и поморщился. – Как же они орут! Уши бы заткнуть, да руки связаны».
