«Пожалуй, так оно и есть, – подумал Эрван и поморщился. – Как же они орут! Уши бы заткнуть, да руки связаны».
На его счастье, вскоре дверь отворилась, в проёме показался капитан. Матросы разом захлопнули рты: в наступившей тишине Эрван разобрал яростный шёпот Гоэла: «На колени, скорее!»
Повинуясь то ли приказу старика, то ли внутреннему порыву, матросы один за другим становились на правое колено и опускали головы. Через несколько мгновений Эрван понял, что на палубе стоит он один – пусть и не по своей воле. Впрочем, капитан не обратил внимания на Эрвана – как обычно. Сказал коротко и просто:
– Встаньте.
Матросы повиновались – быстро и молча.
– Задавайте вопросы.
Толпа зашумела: «Куда идёт судно? Почему мы болтаемся тут три дня? Почему от нас всё скрывают?..» Каждый старался перекричать соседа, шум поднялся почти такой же, как минуту назад – когда кричали «Да здравствует капитан!».
Салаун поморщился. Поднял руку – гул стих, как по волшебству.
– Господа! Сдаётся мне, вы избрали Гоэла своим представителем? Отлично. С ним я и буду говорить. Итак?
Гоэл прокашлялся:
– Э-э-э… капитан. Ребята желают знать, почему мы болтаемся тут три дня – и ни с места. Та рыбина, что сожрала «Дракон», вряд ли уплыла далеко. Да и акулы эти страхолюдные… Волны опять же – огромные, не такие как у нас. И вода – вроде прозрачней, чем у нас рядом с побережьем, но какая-то зелёная… Может, ядовитая? И рыбы тут нет – неспроста, верно? Вот мы и думаем – гиблое место. Так, ребята?
Одобрительный гул в ответ. Капитан кивнул, подождал секунд десять. Продолжил так же спокойно и кратко, как начал разговор:
– Отвечаю сразу на всё, по порядку: Страж пока неопасен, он спит. Предвосхищая ваш вопрос «откуда»… мне это известно, и всё. Надеюсь, вам хватит моего слова. Далее: акулы – его свита. Они никогда не уплывают далеко от Стража. Значит, и нам не грозят. И это мне известно, не сомневайтесь.
Он закрыл глаза на миг, устало провёл рукой по лбу, будто проверяя – нет ли жара? Затем тихо продолжил:
– Теперь по поводу трёх дней: на пакете с инструкциями была надпись: «Открыть не ранее, чем через три дня после того, как корабль останется один». Конверт у меня с собой – показать?
Гоэл замотал головой:
– Незачем. Мы вам верим. Да и не очень нам сподручно разбирать всякие закорючки. Одно непонятно: зачем этим, с «Дракона», надо было, чтоб мы три дня ждали?
– Их уже не спросишь, – капитан равнодушно пожал плечами. – Но полагаю, указания были составлены на случай, если корабли на время потеряют друг друга – в шторме, тумане или ночью. И только если отбившееся от эскадры судно не смогло бы найти остальных больше трёх дней – ему дозволяли действовать самостоятельно. Понимаете? Им и в голову прийти не могло, что из четырёх кораблей эскадры уцелеет самый слабый.
– Четырёх? – послышался чей-то удивлённый возглас.
– Да. От второй шхуны поддержки остался только плот. Помните, возле острова Керуака? Что с ней произошло, мы, вероятно, никогда не узнаем…
Капитан умолк, задумавшись о чем-то своём. Гоэл почтительно выждал с минуту, потом решился напомнить о себе:
– Кхм. Прощения прошу, но вот сразу вопрос возник: какая такая эскадра? Что ли, «Регина», «Дракон» да мы? Ну и ещё эта – от которой только плот… А почему сложности такие? Идти по одиночке, встречаться в открытом море… Да и опасно: «Регину», вон, на абордаж взяли. Вторую шхуну тоже, наверно: или сама утонула в шторм, а команду снять было некому…
Капитан развёл руками.
– Да. Опасно и, по видимости, – глупо. Но это сейчас понятно, когда гибель судов поставила под угрозу всю экспедицию. А когда планировали рейд, думали об одном – чтобы фаэри не узнали. Поэтому корабль-разведчик, то есть мы, шёл с севера, главная ударная сила – с юга, а обе плавучие базы – из Устья, но вышли из гавани в разное время. Когда не самый крупный корабль в одиночку покидает порт, у кого какие подозрения?
В толпе кто-то хмыкнул, тут и там послышалось недоуменное бормотание. Гоэл покачал головой.
– Мы вам доверяем, капитан, как иначе? Я говорил уже… Только все равно неясно: фаэри ж солёную воду терпеть не могут, это каждый ребёнок знает. Какое им дело до нас и наших экспедиций? Они и на побережье толком не бывают! Не сходится как-то…
«А может и сходится, – неожиданно осознал Эрван. – В Морском Ключе ходили же их патрули! Сами в порту видели… Ещё удивлялись: какого им здесь надо? И Кемо, трактирщика этого, замели… Почему? За что? Не они ли постарались? Интересно-интересно…»
Салаун кивнул:
– Верно. Фаэри сторонятся океанской воды. Называют её «убийцей», – добавил он вполголоса, будто говорил сам с собой: Эрван еле расслышал: – Интересно, что жизнь мириадов существ в якобы мёртвой воде их не смущает. Ограниченность? Особенности мировоззрения? Не знаю.
Затем продолжил громче, для всех:
– Цель нашего похода, узнай о ней фаэри… Им бы очень не понравилась.
Он сделал паузу. Обвёл взглядом экипаж.
– Наша задача – пройти глубину насквозь. Посмотреть, что там, с другой стороны. И, по возможности, вернуться обратно.
Звенящая тишина в ответ: только шипение волн под форштевнем да скрип снастей.
Капитан ждал.
Первым пришёл в себя Эрле.
– Да что там может быть, за бездной? Ясное дело, на ней всё кончается – всё глубже и глубже, пока даже дно не исчезнет, верно говорю?
Он обернулся к товарищам. Те загудели вразнобой. Капитан, не обращая внимания на матросов, пристально смотрел на Гоэла: тот не выдержал, отвёл взгляд. Подёргал мочку уха, ковырнул ботинком палубу… Вздохнул.
– Как знать, Рыжий… Как знать. Ты молодой ещё, старина тебе до одного места… А не то помнил бы: прадеды наши приплыли с запада, получается, как раз с той стороны. Мало ли что столько лет прошло, суша – она никуда не девается.
Эрле отмахнулся:
– Ну, это байки.
– Нет, – послышался знакомый голос.
Увлечённый разговором, Эрван не заметил, как из каюты вышел доктор: потёр красноватые от недосыпа глаза, прищурясь оглядел матросов. Удовлетворённо кивнул и продолжил:
– Наши предки родом из-за моря – это непреложный факт. Доказательств этому сколько угодно. Ну например…
Лоэ сделал паузу, задумчиво теребя губу.
– Вы матросы и суши почти не знаете… А меж тем давно замечено – возле городов и деревень одни растения, а дальше, в глубь Аргоата, – другие. Я не о пшенице и хмеле – это понятно. Я о деревьях – ясенях, дубах, ивах… Чем дальше от людей, тем они реже, а в сердце чащоб их вообще не встретишь. То же самое с животными… разве что кошки научились жить где им вздумается.
Лоэ говорил медленно и размеренно – словно преподаватель, читающий лекцию нерадивым студентам. Слушатели молча внимали.
