— Совпадение, — неожиданно пропел компьютер; раздраженному Таку даже послышались торжествующие нотки в голосе машины. — Идентификация фотографии. Киборг. Имя: Крис. Планета происхождения…
— Как насчет голоса? — отрезал Дикстер, прервав поток статистики.
— Совпадение. Идентификация голосового отпечатка. Киборг. Имя: Крис. Планета происхождения…
Дикстер приказал компьютеру замолчать. Так беспомощно пожал плечами.
— Должно же быть какое-то объяснение, сэр!
Не ответив, Дикстер быстро переключился на связь с контр-адмиралом.
— Кажется, мы установили личность одного из коммандос, Род.
— В самом деле? Черт возьми, ну и скорость! А мы получили сообщение от «клеща». Согласно расчетному курсу, космоплан выйдет из гиперпространства примерно через шесть часов. Вопрос в другом: открывать ли огонь на уничтожение, зная, что на борту находится майор Мохини? Или пытаться захватить их, рискуя снова потерять след?
Дикстер погрузился в раздумье.
Так тоже размышлял. Он вспоминал, как лежал на поле боя, истекая кровью, и как Крис вынес его в безопасное место под ураганным огнем.
— Это же Крис, сэр! — не удержался он.
Дикстер сурово посмотрел на него.
— Я отдаю себе в этом отчет, коммандер.
— Прошу прощения, сэр. — Так понял, что зашел слишком далеко.
Дикстер вздохнул и еще раз посмотрел на фотографию киборга, неоднократно рисковавшего своей жизнью из-за людей, которые были особенно дороги лорду-адмиралу.
— Мы не можем допустить, чтобы майор Мохини попала в руки противника, — медленно сказал он. — Предоставьте похитителям возможность сдаться. Если они ответят отказом, открывайте огонь на уничтожение.
— Слушаюсь, мой лорд. — Контр-адмирал отсалютовал и исчез.
Дикстер, внезапно постаревший и осунувшийся, повернулся к своему адъютанту.
— Теперь будем ждать.
Так изучал снимки, в замешательстве разглядывая Криса и привлекательную, стройную женщину с умными глазами, которую киборг держал под прицелом лазерного пистолета.
— Кто такая Дарлин Мохини? — поинтересовался он. — И почему она такая важная особа, сэр, черт бы ее побрал?
Дикстер рассказал ему.
…потому что для меня существуют только безумцы: люди, которые безумно хотят жить, безумно хотят общаться друг с другом, безумно хотят обрести спасение…
Джек Керуак. На дороге
Рауль был несчастен. Он не наслаждался собой — необычное и очень тревожное состояние дел для лотофага.
При других обстоятельствах ситуация, в которой он лежал обнаженным на койке, скованный по рукам и ногам стальными парализаторами, могла бы доставить Раулю определенное удовольствие. Комната, в которой его содержали, в сущности была довольно милой, со вкусом обставленной и неярко освещенной, с видом на звездное небо за окном. Постель была удобной, простыни тонко надушенными. Но даже эти приятные мелочи — как и интересная ситуация, в которой он оказался, — не могли взбодрить бедного лотофага.
— Сей прискорбный факт объясняется двумя причинами. — Рауль изливал свою печаль вслух. — Во-первых, большой и, несомненно уродливой шишкой в центральной части моего лба. А во-вторых, тем, что меня лишили питания на срок, безусловно превышающий по продолжительности двадцать четыре часа.
Под «питанием» Рауль подразумевал вовсе не еду. Его уже дважды пытались кормить под наблюдением невероятно безобразного мужчины, снимавшего парализаторы на достаточно долгое время, чтобы адонианец мог проглотить несколько ложек неаппетитного варева, напоминавшего картофельный суп. Мужчина не разговаривал с ним и отказался принести вина. Таким образом, Раулю пришлось отказаться от еды. Приняв это с философским безразличием, безобразный мужчина защелкнул парализаторы, забрал поднос и вышел из комнаты.
— Я ужасно одинок, друг мой, — причитал Рауль. — Я овца, отданная на заклание. Меня вынудили встретиться с грубой реальностью. Какой ужас… — дрожащим шепотом добавил он. — Ужас…
Кое-кто мог бы усомниться в истинном одиночестве лотофага, учитывая тот факт, что он обращался к Малышу, находившемуся за много световых лет от него. Но Раулю нужно было с кем-то поговорить. Он привык говорить, но еще больше привык общаться со своим другом. Теперь он был разлучен с маленьким эмпатом, одинок и крайне озадачен. Почему, во имя всех галлюциногенных веществ, кто-то решил сотворить такое надругательство над ним?
Наверное, у него были враги — люди, которым он не нравился. Отравителям положено иметь врагов: Рауль где-то слышал об этом. Прошло немало времени, прежде чем Гарри Лак смог заставить себя съесть хотя бы сандвич в присутствии лотофага. Но как бы то ни было, Рауль не мог совершить злодеяний, заслуживающих подобного обращения! А Малыш вообще никому не делал ничего плохого. Однако они ранили его. Тяжело ранили.
Думая о своем маленьком друге и спрашивая себя, что могло с ним случиться, Рауль едва удерживался от сползания в темное болото депрессии.
Или реальности, как ни называй это состояние.
Стремясь избежать этого всеми возможными средствами, адонианец изменил историю, выдумал утешительную фантазию, в которой Малыш остался с ним. Это служило нескольким важным целям. Во-первых, Рауль наконец-то смог принести свои глубокие извинения коллегам по команде «Маг-7».
— Скажи им, что меня пленили против моей воли! — умолял он, настолько протрезвев, что был уже не в состоянии мыслить здраво.
Во-вторых (и это было гораздо важнее), он находил утешение в мысли, что Малыш остался с ним. Обращаясь к своему другу, Рауль начинал верить, что его фантазия существует на самом деле. Малыш внимательно слушал его, иногда даже отвечал ему.
— Мне хочется сказать тебе, куда я попал, друг мой, — бормотал Рауль. — Но я не могу. Я знаю лишь, что нахожусь на борту космического корабля и за окном моего пристанища нет ничего, кроме черной пустоты с блестками звезд. Звезды движутся. Я перемещаюсь. Следовательно, я прихожу к выводу, что корабль движется в пространстве.
Ужасная мысль прервала цепь его рассуждений:
— Либо это так, либо моей голове досталось крепче, чем я предполагал.
Рауль закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Прошу прощения, друг мой, я отвлекся. Итак, я, очевидно, лечу в космосе с шишкой на лбу. Из-за этой шишки я не помню, как попал сюда, и весьма слабо представляю, что случилось раньше. Вся позапрошлая ночь была сплошным кошмаром. Теперь я понимаю, почему ты тут Рауль сглотнул, — почему ты, мой бедный Малыш, так волновался в тот вечер. Конечно же, ты ощущал темные помыслы, направленные против нас. Но, будучи не в состоянии определить свои страхи — ведь эти люди хитроумно скрывали свои злобные планы, — ты, мой бедный друг, не смог предупредить меня. Последнее, что я помню, — это как чудовища в человеческом облике ворвались в наш номер поздней ночью, бесцеремонно вытащили меня из ванной… и сделали тебе больно.
