Дед поморщился и принялся наконец-то чистить леща.
– Не вышло, в болото они ушли. Кхе…
– А откуда же вещи?
– Бурей их стрелой достал. Одного сразу наповал, а второго только ранил, да тот мордой вниз упал. Пока до него добрались, захлебнулся.
– Деда, их же трое было.
– Двое. Третий кровью изошел, ты ему кровяную жилу на бедре рассек. Они его через реку перетащили да и бросили.
«Да, при разрыве бедренной артерии даже в двадцатом веке не всегда раненого спасти удается… Опять допросить некого. Но предшественник нашелся! Здесь он! Почему же весточки присылать перестал? Как там доктор говорил: “Передумал, утратил возможности, погиб”. А если действительно погиб, а все “артефакты” всего лишь его наследство, которое использует кто-то другой? Но почему “люди в маскхалатах” все время крутятся вокруг нас? Нет, искать их базу надо в любом случае. В конце концов, я имею право воспользоваться наследством предшественника, если он умер, а если жив… До чего же здорово будет встретиться с современником!»
Мишка и сам не заметил, как уселся за стол и ухватился за ручку кувшина с пивом. Из задумчивости его вывел голос Лавра:
– Взялся за кувшин, так наливай, чего так-то сидеть. Батюшка, ты Михайле пиво пить дозволяешь?
– Да пусть пьет…
– А я вот своим пока не дозволяю – малы еще, – Лавр с сомнением глянул на Мишку. – Да и Михайле рановато бы…
Тресь! Дед опять шлепнул по столу многострадальным лещом, во все стороны полетели брызги рыбьего жира.
– А отца поучать тебе, Лавруха, не рановато ли?
– Да что ты, батюшка… – Лавр явно не ожидал от деда подобной реакции. – Разве ж я поучаю? Просто молод еще…
– Это ты молод еще мне укоризны делать! А Михайла уже поболее десятка ворогов уложил, а я его уже трижды в уме хоронил…
«Вот те на! Ай да дед! А ТАМ… Восемнадцатилетних мальчишек под огонь в Афган посылали, а когда те возвращались, им в магазинах водку не продавали, мол, двадцати одного года нет. Горбачевская борьба с пьянством: под пули послать можно, а спиртного нельзя. Да еще всякие сволочи кричали на ребят, что они ордена на рынке купили. Не нашлось на генсека пятнистого вот таких дедов в ЦК, и пробалабонили государство».
– Ты Михаилу с Кузькой и Демкой не равняй! – продолжал внушение дед. – Будь он года на два постарше, я бы ему уже меч навесил, как полноправному ратнику! А ты тоже! – неожиданно переключился дед на Мишку. – К мужам за стол сел без приглашения, да еще и за кувшин сразу ухватился! А вот я тебя сейчас этой рыбиной – да по сусалам!
– Виноват, господин сотник! – Мишка вскочил из-за стола и снова встал «во фрунт». – Задумался!
– Кхе… Задумался он. Совсем распустились: один отца поучает, другой мысли думает… всякие. А тут такие дела заворачиваются, что даже и не знаешь, за что хвататься. Мало нам того, что свои смутьяны на нас ножи точат, так еще один ворог под боком вылупился, да еще и непонятный какой-то…
Дед помолчал, махнул Мишке рукой, чтобы тот сел, и принялся объяснять:
– Михайла-то не помнит, наверно, совсем мальцом был, а ты, Лавруха, припомни-ка, как лет девять или десять назад холопы скопом сбежали. От нас тогда тоже один ушел, Еремой звали. Коня свел и девку соседскую уволок – старшую сестру Прошки… Как ее звали-то?.. Запамятовал.
– Двенадцать, – неожиданно вставил Лавр.
– Что «двенадцать»? – удивился дед. – Я девку вспомнить не могу, а ты «двенадцать»!
– Двенадцать лет назад это было, – пояснил Лавр. – Примерно в это же время, вроде бы как раз пахать– сеять собирались. Вспомни, батюшка: в том году как раз великий князь помер.
– Ну, двенадцать, – не стал спорить дед. – И помнишь, Лавруха, чем все кончилось?
– Еще бы не помнить! Подо мной тогда коня ранили, как без убитых обошлось, не знаю. Погнались-то без броней, кто в чем. У Панкрата с тех пор правая рука в локте не гнется, торчит, как палка. Ефрему Кривому чуть второй глаз не вышибли, Пузану стрела…
– Ладно, ладно, вижу, что помнишь, – перебил дед. – А место, где мы под стрелы угодили, помнишь?
– Лес какой-то дурной там был, батюшка. Половодье давно кончилось, а в том лесу воды коням по колено.
– Вот! – дед назидающе вздел к потолку рыбий хвост. – Эти «пятнистые», за которыми мы в этот раз гонялись, тем же путем уходили! Только там уже не лес залитый, а настоящее болото – лес за двенадцать лет весь сгнил, а болото разлилось так, что конца не видно. Я еще тогда засомневался, когда понял, что след к Нинеиной веси от брода идет, беглецы-то тогда тоже через нее уходили. Но в этот раз они весь стороной обошли, а дальше двинули так же, как и двенадцать лет назад. Ну, и что вы об этом думаете?
– Ну, лес-то могло от бобровой плотины залить, хотя вряд ли… – начал Лавр.
– Да не про лес я спрашиваю! – перебил дед. – А про то, почему от нас бегают все время в одну и ту же сторону? Зимой-то, помнишь, те, что в белом были, они за нами шли. Я думал, на нас опять напасть собирались, только подмоги ждали, а может быть, им просто по пути с нами было? Мы – домой, а они Ратное стороной обошли и к тому болоту подались.
– Да-а… – Лавр задумчиво почесал в затылке. – А мы тех мест почти и не знаем, как-то и не ходили в ту сторону никогда.
– Ходили, – поправил Лавра дед. – Только давно – тебе года два было. Капище сожгли бесовское. Девок там как раз была тьма, таких, что в возраст замужества вошли. Им там на идоловом рожне девство рушили – обряд такой языческий…
– Батюшка, при мальчишке-то о таком… – нерешительно прервал отца Лавр.
– Да что ж ты меня, Лавруха, сегодня все поучаешь-то? Совсем очумел? Или больно умным себя воображаешь? Так я тебя быстро…
– Деда, – торопливо вмешался Мишка, – а в какой стороне это от Ратного?
– Не перебивай старших! Сиди и слушай, пока тебя не спросят!
– Так ты же спросил.
– Чего?
– Ты спросил: «Что мы об этом думаем?» Дядя Лавр в тех местах бывал, а я-то нет.
– Кхе… Ну и что ж ты думаешь, мудрец? Только учти: хоть одно непонятное слово вымолвишь – сразу выгоню! Представляешь, Лавруха, мало ему того, что у меня от его книжных премудростей голова пухнет, так он еще и Роську всяким словечкам обучил. Тот мне в лесу чего-то такое сказанул, что я даже и повторить не могу. Говорит, у Михайлы выучился… Кхе… О чем это я говорил?..
– О том, что соседскую девку звали «Двенадцать» – быстро ответил Мишка.
Лавр прыснул в кулак, дед грозно сдвинул брови и уже было набрал в грудь воздуху, чтобы рявкнуть на внука, но не смог сдержать улыбки.
– Кхе, ну вот что с вами делать будешь? Кхе… А! Вспомнил! Прокудой ее звали!
Тут уж рассмеялись все, в том числе и дед.
«Ну вот, напряг разрядился смехом, теперь можно и вопросы задавать. Интересно все же, что такое Роська ляпнул? Ладно, потом узнаю».
