– Да и не мешало бы научиться применять танк в боевых условиях, – продолжил Светозар. – Сколько можно ему пылиться? Как Данила пригнал, так и стоит машина на том же месте.
– Вот только кто им управляет? – задумчиво потер подбородок Лан. – Наши, вроде, не успели обучиться. Может, Мастер потерянных знаний?
– Может и Мастер, – согласился Светозар. – А может – Книжник, но ты его не знаешь, наверное. Головастый парнишка. Да какая хрен разница, кто управляет? Главное, что орудие стреляет в нужную сторону! – старший брат потер ладони в предвкушении скорой победы.
– А откуда они палят? – Лан снова подошел к краю и, придерживаясь за остатки стены, уставился на болото. – Местность не танкопроходимая.
– Орудие нашего танка бьет километров на семь, – отозвался Светозар. – Так что стрелять могут хоть с Красной площади. Ты бы отошел подальше, чтоб ненароком не зацепило…
Светозар замолк на полуслове. Над болотом разнесся зычный клич: «Ура!» Звук шел со всех сторон, и он нарастал. После артподготовки в бой бросилась пехота. И это была не разведрота Ворона со скромным численным составом, это уже была сотня, а может даже больше дружинников: в условиях нынешней Москвы – сила, сопоставимая с армией.
– Наши! Наши! – братья хлопали друг друга по плечам и радовались, точно дети. Было ясно, что Кремль взялся за бандюков основательно, и сегодня будет поставлена жирная точка в истории замоскворецкой группировки. Ее главарь Ящер уже отправился на встречу со своими американскими предками, а теперь конец придет и рядовым членам банды, если, конечно, те не сложат оружие. Дружинники – не мародеры кровожадные, не нео, и не био, для которых все жратва, что не из железа.
Замоскворецкие отстреливались. Через огневые точки укрепленных бетонными блоками позиций перед главным входом, из многочисленных оконных проемов. Воздух над болотами загустел от проносящегося в обоих направлениях свинца. Трудно было сказать, что там творилось с боевым духом обороняющихся, но банду потрепали и братья, и Ворон, и еще больше членов группировки погибло под артиллерийским огнем. Замоскворецкие были уже не те, спесь слезла, и привкус неминуемого поражения назойливо ощущался в пересохших глотках.
Лан, наконец, смог разглядеть дружинников. Они занимали разгромленные и брошенные укрепления на подходах к башне. Они были в камуфляже, надетом поверх кольчуг, и в шлемах, обмотанных тканью. Они стреляли из старинного оружия расчетливо, экономя дефицитные боеприпасы. Специальные подразделения затушили пожары на блокпостах, передавая по цепочке брезентовые ведра с гнилой болотной водой. И туда тут же устремились обозы: увешанные дополнительной защитой туры, зарываясь по брюхо в грязь, тянули нагруженные волокуши. Брошенные бандитами позиции спешно переоборудовались для стрельбы в направлении башни.
Лан увидел, что штурмовые взводы подбираются к бандитскому логову с двух направлений, заключая замоскворецкую твердыню в клещи. Дружинники двигались скрытно, через шевелящуюся «зеленку» и грязь, используя в качестве укрытий разрушенные без малого до уровня земли остатки строений.
Над болотами загремело, густые облака порохового чада скрыли с глаз захваченные дружинниками блокпосты. В ход пошли дульнозарядные фузеи и пушки. На замоскворецких обрушился шквал тяжелых пуль, разрывных ядер и зажигательных бомб, – этого добра Кремлю было не жалко. Башня задрожала, принимая удар телом из довоенного бетона.
Над разрушенным верхом башни снова взметнулись дым и пыль.
– Надо бы помочь ребятам, – сказал Светозар, проверяя автомат. – Негоже отсиживаться, когда они из-за нас – и в огонь, и в воду.
– Да, – Лан отомкнул магазин, заменил его полным. – Попробуем отвлечь бандюков… Жаль, боеприпасов – как крысопес наплакал. Чую, придется старым-добрым способом воевать, – он коснулся рукояти примкнутого к поясу меча.
– Ты только на рожон не лезь, вояка, – Светозар хмыкнул. – А там, кстати, что?
Лан поглядел, куда указывал брат. За огрызками стен, за перекрученными трубопроводами, за шуршащими листвой кустарниками заметить навес, прикрытый камуфляжной сетью, было не так просто.
– Что это? Заначка на черный день? – Светозар отпихнул прикладом приставучие, но излишне медленные ветви очередного растения-хищника.
Вблизи оказалось, что навес значительно больше, чем он выглядел со стороны. Какие-то ящики, старые бочки, и еще – что-то приземистое, укутанное брезентом. Из-под ткани доносился вкрадчивый гул и неритмичные щелчки. Братья переглянулись. Лан пожал плечами, тогда Светозар протянул руку и осторожно приподнял брезент. И тут ткань вздыбилась, словно под напором ветра, в ее складках мелькнула металлическая клешня…
Братья отпрянули, вскидывая автоматы. И сейчас же застыли, недоуменно глядя перед собой.
Под брезентом оказались два серва. Оба функционировали: выдвижные стебельки глаз мерцали бело-синим светом. Бронелисты, прикрывающие сверху переднюю треть корпуса, были сдвинуты, через зазоры внутрь пристяжей проникали кабели в массивной оплетке. Роботы энергично задвигали манипуляторами и стянули с себя брезент, а затем синхронным движением выдернули из своих потрохов кабели. Оба бронелиста сейчас же встали на место.
– Хозяин… хэллоу… хозяин… – проговорили сервы раболепными голосами.
– Это что? – Светозар держал роботов на прицеле. – Это они нам?
– А черт их знает… – сколько Лан не всматривался в светящиеся глаза, угадать, что у роботов на уме, было невозможно.
– Это же пристяжь! – озвучил очевидное Светозар. – А они – известные трусы.
– Хозяин, надо что-нибудь починить? – спросил один серв, а второй проговорил что-то на иноземном языке, очевидно – на ныне мертвом английском.
Братья опустили автоматы.
– А трофей-то недурен, – усмехнулся Светозар. – Сдадим нашим мастеровым на запчасти. В них же всяких деталей редких – видимо-невидимо. Или приспособим вместо самоходных тележек. Пусть в теплицах ведра с навозом на горбу таскают.
– Что-нибудь починить, хозяин? Хозяин? – зачастили сервы.
– По-моему, эти твари какие-то бракованные, – предположил Лан. Он заметил на корпусах роботов глубокие борозды. Именно такие могла оставить когтистая лапа «Рекса». Вспомнились слова Ящера, будто сервы предали его. Наверняка, очнувшись в увечном теле, био выместил злобу на своих вспомогательных роботах, которые должны были восстановить его, но почему-то не сделали этого. Может, сервы бездействовали, поскольку сочли повреждение мозга «Рекса» критическим и перестали воспринимать его как полноценную боевую единицу? Интересно, ответят ли они, если спросить об этом напрямую?
