– Помнится, в письме посла Панина это место описывалось как некий песчаный холм, поросший редкой кустарниковой растительностью, – заметил Михаил.
– А что, очень даже похоже, – согласился я. – Песок здесь везде, и даже теперь нельзя сказать, что это место густо покрыто лесом. Только маленькая рощица ближе к нам и имеет место быть. А все остальное пространство довольно-таки голо, так, кое-где чахлые кустики видны.
– Ну и что у нас на данный момент есть в активе? – поинтересовался Михаил.
– Малая река имеет очень схожие очертания, – принялся загибать я пальцы, – это раз. Заброшенный дом вблизи перекрестка. Помнишь? Значит, там жили люди и, вероятно, издавна. Вполне могла на том месте лет двести назад стоять корчма. Ведь подобные заведения вообще было принято воздвигать у перекрестков. Это два. Церковь в Козянах – три, хотя мы ее видели лишь мельком. То странное место, около которого могла располагаться водяная мельница, – четыре. Далее плоский холм, практически без растительности, и… вот эта бывшая дорога, – с силой топнул я по земле, – по которой некогда и ехал в Козяны опустошенный фургон с гренадерской свитой.
– И что теперь осталось подтвердить?
– Самое важное, – невольно заулыбался я, – наличие самого клада. Но если говорить серьезно, то нам следует пройти вперед и отыскать тот самый аппендикс, ширина которого, как говорилось, была порядка восьмидесяти метров. Поскольку мы находились буквально в двух шагах от столь долго мучавшей нас тайны, то дальнейший путь проделали едва ли не бегом. Впрочем, нашего юношеского задора хватило ненадолго. Ведь от развалин Мальковщины до желанного места нам предстояло идти порядка двух с половиной километров, причем значительную часть вовсе не по дороге, а по откровенному бездорожью. Подходя к намеченному рубежу, мы с удивлением заметили странное сооружение, возвышающееся от нас метрах в ста. И только приблизившись к нему вплотную, поняли, что это был просто кузов-будка, некогда снятый с какой-то военной машины.
– Не нравится мне эта штука, – постучал Михаил по ржавому, давно не крашенному железу. – Что эта будка делает в этакой глуши?
– Не знаю, – отозвался я, заглядывая внутрь через выбитое окошко, – но тут явно жили люди, причем недавно. Вон окурки лежат, банки консервные…
– Конкуренты, что ли? – голос моего друга предательски дрогнул.
– Нет, не конкуренты, – пригляделся я к цифрам, выдавленным на крышке одной из банок, – во всяком случае, не современники. Эту тушенку должны были съесть как минимум три года назад. Так что встреча с теми, кто здесь сидел, нам точно не грозит…
– Пойдем, ну пойдем же скорее, – заторопил меня Михаил. – Что мы здесь застряли, раз непосредственной опасности нет? И так потеряли больше часа на дорогу!
– Да мы, собственно, пришли, – выбрался я из будки наружу, – осталось только спуститься чуть к реке, и мы на месте.
Поддернув оттянувший плечи рюкзак, я бросился вслед за напарником. Вскоре стало видно, как говорят, невооруженным взглядом, что ширина своеобразного полуострова, в который мы втягивались, начала стремительно уменьшаться. И мы шагали по нему до тех пор, пока не уперлись в проволочный забор, отрезающий от нас добрую треть полуострова.
– Это еще что за резервация? – подергал Михаил сильно поржавевшую путанку.
– Думаю… просто загон для скота, – сообразил я. – Очень удобно и бесхлопотно для пастухов. С трех сторон вода, а с четвертой… этот забор.
– О, я понял! – воскликнул Михаил. – Та будка использовалась пастухами для отдыха и укрытия от дождя. Но почему они все здесь бросили?
– Может, и не бросили вовсе, – осмотрел я по сторонам. – Вот вырастет травка, глядишь, они снова сюда стадо пригонят. И пока они этого не сделали, надо бы нам свои дела завершить.
– Точно, – мой друг принялся суетливо расстегивать застежки своего рюкзака, – откуда начнем?
– Давай сначала сориентируемся, – полез я в папку за копией карты гренадера. – Бестолково носиться по всему полуострову как-то не хочется.
Теперь, когда мы были уже в конкретной точке Белоруссии, следовало учесть самые малозаметные нюансы, на которые, кроме нас, никто не обратил бы внимания. Просто потому, что никто во всем свете не знал тайну этого уединенного места. Первым делом следовало установить некую почти мистическую взаимосвязь между бледной копией рисунка двухсотлетней давности и тем пейзажем, который лежал прямо перед нашими глазами. И мое внимание привлек тот пресловутый крестик, который на всех «пиратских» картах показывал, где, собственно, лежат сокровища.
– Где бы начал поиски человек, который приехал бы сюда, имея на руках вот этот план? – принялся рассуждать я вслух. – На что бы он в первую очередь обратил внимание?
– Наверное, на тот кусок дороги, – пристроился сбоку Михаил, – который идет к верхней ветряной мельнице. Но сейчас здесь никакой дороги нет и в помине.
– Давай прежде всего прикинем, где могла стоять та мельница, – предложил я. – Она ведь была ветряной и должна находиться в определенном месте.
Мы разом повернулись и критически осмотрели противоположный берег реки.
– Я бы поставил ее вон там, – неуверенно поводил Михаил пальцем в воздухе. – И место достаточно высокое, открытое всем ветрам, и местоположение ее тогда вполне соответствует нашему рисунку.
– Согласен, – кивнул я, – ветряк вполне мог стоять именно там, на бугорке. Теперь осталось найти дорогу, которая к нему вела.
– Непонятно только одно, – поскреб мой друг затылок, – зачем кому-то понадобилось тащить дорогу через этот узенький аппендикс? Строить целых два моста, чтобы сэкономить пару сотен метров дороги? Что-то здесь не вяжется, слишком много геморроя.
– Черт его знает, – пожал я плечами. – Можно только предположить, что двести лет назад проезд по одному из берегов был попросту невозможен.
– Но почему же? – удивился Воркунов. – Там, я вижу, нормальное поле и нет каких-либо водных преград типа болота.
– Так ведь это когда было! – постарался я перевести его внимание на более насущные проблемы. – Земля в те времена была частная, и очень вероятно, что ее владелец был крайне недоволен тем, что по его угодьям постоянно шныряли телеги с зерном. Вот мельникам и пришлось проложить дорогу через этот аппендикс, как бы в объезд.
Мы продолжила обсуждение, постепенно обойдя весь «полуостров сокровищ» по периметру. В конце нашей непродолжительной экскурсии стало ясно, что дорога могла быть проложена только в одном, причем довольно узком перешейке. Во всех прочих местах берега реки были слишком обрывисты, топки либо разновысоки. И только в двух местах можно было разглядеть что-то вроде давно заросшего съезда к воде. Причем создавалось впечатление, что мосты здесь были устроены временные, наплавные, и какой-либо постоянной дороги здесь никогда и не было. Видимо, только в мукомольный сезон здесь наводились временные переправы для доставки зерна и вывоза готовой муки. Иными словами, дорогу здесь прокладывали только осенью или в конце августа, когда зерно окончательно высыхало.
