Дельф сразу же направляется навестить Джоанну, но я остаюсь на месте ещё несколько минут, пока из комнаты не выходит Боггс. Теперь он мой командор, так что, полагаю, он тот, у кого мне следует просить какие-либо специальные льготы. Когда я рассказываю ему, что хочу сделать, он выписывает мне пропуск для того, чтобы я могла пойти в лес во время занятий Отражения, но только в том случае, если буду в поле зрения охранников. Я бегу в свою комнату, думая использовать парашют, но с ним связано столько нехороших воспоминаний. Вместо этого я пересекаю холл и беру один их тех белых бинтов, что я принесла из Двенадцатого. Квадратный. Крепкий. То, что нужно.
В лесу я нахожу сосну и нарываю охапку хвойных иголок. После того, как на бинте лежит уже порядочная кучка иголок, я беру края бинта и крепко связываю их между собой с помощью виноградной лозы, делая комок размером с яблоко.
Я пару минут наблюдаю за Джоанной перед тем, как зайти в палату, и понимаю, что её агрессивность проявляется только в её жестком отношении к другим. Без этого, как сейчас, она всего лишь молодая женщина, её широко открытые глаза борются за то, чтобы оставаться открытыми, находясь под действием успокоительного. Она страшится того, что принесет ей сон. Я подхожу к ней и протягиваю пучок.
— Что это? — хрипло спрашивает она. Влажные концы волос образуют «ёжик» у неё на голове.
— Я сделала это для тебя. Кое-что, чтобы положить в твой ящик, — я кладу его в её руки. — Понюхай его.
Она приподнимает пучок к своему носу и осторожно делает вдох носом.
— Пахнет домом, — в её глазах стоят слезы.
— На это я и надеялась. Ты же из Седьмого и все такое, — говорю я. — Помнишь, когда мы встретились? Ты была деревом. Ну, недолго.
Она вдруг крепко хватает меня за запястье.
— Ты должна убить его, Китнисс.
— Не волнуйся, — я противлюсь желанию выдернуть руку.
— Поклянись. На чем-нибудь, что тебе дорого, — шипит она.
— Клянусь. Своей жизнью, — но она не отпускает мою руку.
— Жизнью твоей семьи, — настаивает она.
— Клянусь жизнью моей семьи, — повторяю я. Полагаю, моя озабоченность собственным выживанием недостаточно убедительна. Она отпускает, и я потираю свое запястье. — А почему, ты думаешь, я вообще туда иду, глупая?
Она слегка улыбается моим словам..
— Просто мне надо было это услышать, — она прижимает пучок сосновых иголок к своему носу и закрывает глаза.
Оставшиеся дни пролетают незаметно. После коротких разминок каждое утро, мой отряд полноценно тренируется на стрельбище. Я больше практикуюсь с ружьём, но они оставляют нам час в день работы со специальным оружием, что значит, я могу тренироваться со своим луком Сойки-пересмешницы, а Гейл — со своим военно-модифицированным. Трезубец, который Бити разработал для Дельфа, имеёт много специальных функций, но самая запоминающаяся — это та, при которой, бросив его, Дельф может нажать на кнопку на своем металлическом браслете и трезубец вернется в его руку.
Иногда мы стреляем по чучелам, которые изображают Миротворцев, чтобы ознакомиться со слабыми местами в их экипировке. Дырами в их броне, так сказать. Если попадаешь в тело — вознаграждаешься фонтаном фальшивой крови. И наши куклы всегда насквозь пропитываются ей.
Видеть, какой высокий уровень меткости в нашей группе, довольно обнадеживающе. Помимо Дельфа и Гейла, в отряд входят ещё пять солдат из Тринадцатого. Джексон, женщина среднего возраста, вторая в команде после Боггса, выглядит немного пассивной, но может попадать в цели, которые мы без оптического прицела даже не видим. Дальнозоркая, говорит она. Здесь есть две сестры лет примерно двадцати, зовут их Лиг, — мы называем их Лиг1 и Лиг2 для ясности, — и они настолько похожи в форме, что я едва могла различать их до тех пор, пока не заметила, что глаза Лиг1 со странноватыми желтыми вкраплениями. Ещё есть двое взрослых мужчин, Митчелл и Хомс, никогда особо не разговаривают, но могут попасть в пылинку на твоём ботинке с расстояния пятидесяти ярдов. Я вижу, что остальные отряды тоже довольно хороши, и не до конца понимаю наш статус до того утра, когда к нам присоединятся Плутарх.
— Отряд 451, вы были отобраны для специальной миссии, — начинает он. Я закусываю губу, надеясь, что эта миссия заключается в устранении Сноу. — У нас есть огромное количество снайперов, но очень мало съёмочных групп. И поэтому, мы специально подобрали вас восьмерых для того, чтобы бы вы стали нашим «Звёздным Отрядом». Вы будете лицами этого нападения.
Разочарование, шок, а затем злость пробежали по группе.
— То, что вы пытаетесь нам сказать — это то, что мы не будем участвовать в реальных сражениях, — огрызается Гейл.
— Вы будете участвовать в реальных сражениях, но, возможно, не всегда на передовой. Если это вообще возможно для вас, быть на передовой, на этой войне, — говорит Плутарх.
— Никто из нас не хочет этого, — за этим заявлением Дельфа раздается гул голосов, согласных с этим, но я молчу. — Мы собираемся сражаться.
— Вы будете настолько полезными на этой войне, насколько это вообще возможно, — говорит Плутарх. — И было решено, что вы больше всего подходите для того, чтобы вас транслировали. Только посмотрите на тот эффект, который возымела Китнисс, всего лишь бегая в своем костюме Сойки-пересмешницы. Перевернула всё восстание. И вы заметили, что она единственная здесь не жалуется? Это потому что она понимает всю силу телевизионного вещания.
Вообще-то, Китнисс не жалуется только потому, что не собирается оставаться с этим «Звёездным Отрядом», но она понимает, что важно добраться до Капитолия раньше, чем начать осуществлять свой план. Хотя, если совсем не жаловаться, это тоже может вызвать подозрения.
— Но ведь не всё будет напоказ, да? — спрашиваю я. — А то мы просто впустую потратим свой талант.
— Не волнуйся, — говорит мне Плутарх. — У вас будет множество реальных целей, в которые нужно будет попасть. Только не подорвитесь. У меня и без того достаточно забот, чтобы ещё и вас заменять. А теперь отправляйтесь в Капитолий и сделайте отличное шоу.
Утром в день отправки я прощаюсь с семьей. Я не сказала им, насколько оборона Капитолия похожа на оружие, которое использовали на аренах, мой уход на войну и без того достаточно страшен. Мама долго держит меня в своих крепких объятиях. Я чувствую слезы на её щеке, как и в тот раз, когда я отправлялась на Игры.
— Не волнуйся. Я буду в полной безопасности. Я ведь даже не настоящий солдат. Просто ещё одна экранная марионетка Плутарха, — убеждаю я её.
