– Как хорошо здесь! Уютно. Настоящая московская романтика. Вы не находите? – Марина произнесла это тихо, даже вкрадчиво, но Рыбкин все равно чуть заметно вздрогнул. Это не укрылось от девушки. Она встревожилась: – У вас сейчас очень непонятные глаза, тяжелые …
– Я что-то устал немного.
– Да. Мужчины пошли хлипкие.
Марина усмехнулась и отодвинулась от Станислава.
– Вы не находите, что мы сейчас сидим вот так, сидели… близко… по ошибке.
– Выражайтесь яснее, – Марина начинала злиться.
– Яснее, по-моему, некуда. Я вас предупреждал, что я никчемный человек?
– Нет, забыли…
– Ну, теперь вы в курсе.
– И в чем же ваша никчемность выражается? Хоть мне и все равно, все же проясните. – Девушка волновалась и говорила чуть ли не скороговоркой.
– Хорошо, только без обид.
– Ради бога…
– А будет нормальный, не никчемный человек, давний семьянин, человек не юный и с положением, не франт и не ловелас, сидеть с подругой своего приятеля на Чистых прудах?
– А если подруга хороша собой и этот не франт и не ловелас влюблен в нее? – Марина взглянула на него вызывающе.
– Вы зря все решили за меня! Такое поведение слабого пола для меня не новость. Да! Слабого. Я… Впрочем, это уже лишнее.
– Отчего же! Продолжайте. Вы же собрались меня в чем-то упрекнуть. Я имею право…
– Не имеете. – Станислав поднялся. – Не заставляйте меня толкать вас к банальной интрижке, а меня обманываться на собственный счет. Видел бы нас сейчас Алексей…
Телефон Марины подал сигнал о принятом сообщении.
– Подумать только, легок на помине. Объявился наш парижанин!
Станислав никак не отреагировал на ее реплику и довольно быстро двинулся по бульвару, Марина – рядом.
Борис Аркадьевич чуть подождал и тоже устремился к метро «Чистые пруды». Он невероятно устал. Ноги ныли, а сердце колотилось так, что каждый удар отдавался во всем теле.
Вступив в электронную переписку с далекой Вероникой, Климов не мог не вспомнить о Марине. Ведь эти две женщины вчера звучали в нем одновременно. И если к Веронике Алексей ничего толком не испытывал, только пробовал привлечь к себе ее интерес, сделать ее частью своего лирического обихода, то с Мариной они были весьма прочно связаны общими словами, днями, ласками, ссорами, и воспоминания о ней нельзя было моментально вытравить или хотя бы оставить на потом. Несмотря на весь свой индивидуализм, Алексей требовал от себя значительно большего, чем от тех, кто его окружал. Может быть, это и есть высшая форма эгоизма и мизантропии – упорно соблюдать по отношению к ближним целый свод обязанностей, но даже не задумываться над тем, должны ли что-нибудь соблюдать они. Алексей никогда не обижался на тех, кто подолгу не звонил ему, а делавших гадостей воспринимал настолько не всерьез, что считал совершенно ненужным тратить силы на отношение к ним. Вот и сейчас о своей подруге не тосковал, но считал неудобным, что уже вот почти сутки не сообщал о себе. Климов достал свой мобильник, убедился, что за это время никто ему не звонил, нашел в записной книжке номер Марины и отправил сообщение: «Дорогая, у меня все в порядке. Когда вернусь, не знаю. Надеюсь, что скоро». Уже собирался отправить, но потом вернулся к тексту и дописал: «Привет отцу».
Отец Марины, Борис Аркадьевич, действительно нравился Алексею. Порой, когда Марина приглашала его зайти, он ловил себя на мысли, что будет рад встрече с Борисом Аркадьевиче едва ли не больше, чем тому, для чего его зазывала девушка. Климов догадывался о своеобразной ревности Марины к отцу, но всерьез не задумывался об этом: «Наверное, им нелегко вместе под одной крышей. Два ярких человека, наверняка он опекает ее, как маленькую. А она строптива! Завтра обязательно нужно попасть на Пер-Лашез и сделать для старика снимок урны Махно. Сам ему передам, не через Марину. Пусть порадуется».
Климов бросил взгляд на часы и ужаснулся. Было уже без двадцати восемь! А Пьер ровно в восемь будет ждать его у Мулен Руж. Опаздывать Климов очень не любил и если задерживался даже на несколько минут, переживал неловкость. Прикинув, сколько времени займет путь до ближайшего метро, Алексей решил добраться до знаменитого на весь мир кабаре на такси.
На противоположной стороне улицы как раз находилась стоянка.
Климов заглянул в один автомобиль, в другой, в третий – ни в одном из них водителей не оказалось. Видимо, прохлаждались где-то неподалеку, коротая время за поеданием гамбургеров.
Наконец на стоянке притормозил автомобиль, и Климов плюхнулся на заднее сиденье.
Рядом с водителями в парижских такси пассажирам садиться запрещено.
За столом, где Анибал каких-то пять минут назад демонстрировал Антуану свою «авиньонскую любезность», теперь восседало пять человек. Общество Антуана и Анибала разбавили сотрудники кафе Жак и Гари, которых Анибал подозвал как старых знакомых, а Антуан усадил рядом с собой Клодин, представив ее как свою подругу. Парень за стойкой таращился на все происходящее во все глаза, поскольку впервые видел, как официант и мойщик посуды сели за один стол с посетителями. Но Жак и Гари не испытывали никаких неудобств, а уж тем более угрызений совести, напротив, держались вполне раскованно…
Анибала и двух его друзей интересовали все подробности жизни Леруа в Париже.
– Ну как там наш Жорж? Все такой же прощелыга, дамский угодник и игрок? – озорно улыбаясь, спрашивал Жак.
– Да. Несмотря на годы, он полон оптимизма, – врал в ответ Антуан, убеждаясь, что его собеседники не из тех, кто читает криминальную хронику в газетах, и что о смерти их старого друга они и слыхом не слыхивали.
– А мы уж думали, что он никогда не даст о себе знать! Значит, дела его уже не так плохи, выходит, выпутался он и на этот раз, – цедил пиво Анибал.
– Ну, мозги у месье Жоржа всегда были на месте, я бы даже сказал, в том месте, в котором нужно.
В ответ на эту реплику авиньонцы громко захохотали.
– С этим местом, о котором ты толкуешь, малыш, у него, что с мозгами, что без мозгов, все было в порядке, – включился в разговор Гари.
Антуану удалось скрыть смущение, но выразительный взгляд Клодин краем глаза он засек.
– Он мне рассказывал о каждом из вас очень много и подробно. Просил предать отдельные приветы!
– Ты привез нам отличные новости, дружок. Мы все любили Жоржа. Он был не последний человек, нотариус, а водил дружбу с нами запросто. В наше время такое не часто, увы, не часто. – Анибал прикончил пиво и отставил пустой бокал в сторону.
Бармен тенью промелькнул мимо них. Антуан вернул его и попросил еще пива на всю компанию.
