— Ты ведь ничего еще не знаешь? — с притворной мягкостью спросил Моандор.
— Я слышал кое-что. Полагаю, вам известно больше. Говорят о жутком взрыве, астральном выбросе и что все это как-то связано с Сумеречными магами. Что-то серьезное?
— Конечно, серьезное. Сам все отлично понимаешь, не юли! Произошел взрыв на острове Зейлот. Очень сильный. Большинство из серых, видимо, погибли. Пока никому не ясно, что могло послужить причиной. Я не знаю подобной магии и техники.
— Новое оружие?
— Скорее всего, да. Но неясно, кто его применил. Возможно, сами Сумеречные проводили какие-то испытания. Что-то не рассчитали, ошиблись. Либо в Арагоне придумали нечто новое и, как это у них принято, из соображений высшей гуманности, прежде чем применить против нас, провели испытание вдали от опекаемых ими людей и эльфов. Сумеречные всегда испытывали их терпение. Вот и дождались…
— А может, кто-то из наших? — совершенно неожиданно спросил моргул. — Воины или Видомина. Кто-то из них ведь скоро будет прямо требовать власти от Сандро!
Вопрос застал Моандора врасплох. Нойон обернулся и посмотрел на Дракиса с нескрываемым подозрением. У моргула дрогнуло сердце. Дракису на миг послышался нарастающий вой сгорающих заживо. Он явно разозлил учителя. Моргулу на миг стало страшно.
— Нет, ты преувеличиваешь, — с усмешкой ответил нойон, — этого не может быть! Я бы точно знал о таких действиях. Ты еще веришь в мою осведомленность?! — Блестящей перчаткой белой кожи он почесал кончик носа.
— Конечно, повелитель, я никогда не сомневался в вашем праве первым получать всю информацию. Ведь это власть!
— Молодец, ты прекрасно запомнил первый урок. Сейчас никто ничего не знает. Поэтому мы с тобой в том же положении, что и остальные, и можем играть свободно. Сейчас, например, сообщив, что летим в Агону, мы направимся совсем в другое место.
— Куда? — озадаченно спросил Дракис.
— В Терминас, в наш центр некротических изысканий. К Тамикзалле. Ты лично был ей представлен?
— Нет, только в группе других моргулов. Как я понял, ее желания по-прежнему во многом схожи с людскими. Видимо, я просто не в ее вкусе, потому и не имел чести познакомиться с ней ближе.
— Это поправимо. — Нойон улыбнулся узкими желтоватыми губами. Мне надо кое-что обсудить с ней до совета. Тебе же — получить новый образец и подготовить его.
— Для моего таталийского дела?
— Нашего дела. И не только для него, если ее некромастера нас не подведут, то это будет не просто агент-тактик, а что-то удивительное. Главное было найти нужный материал, и мне это удалось.
— Безусловно, мастер. Но я не понимаю, что может быть совершеннее, чем преданные нам и делу Хайда люди из внешнего мира?
При словах о «деле Хайда» нойон поморщился.
— Ну это просто люди. Они могут ровно столько, сколько им позволяют обстоятельства. Они полезны как своим ничтожеством, так и силой. Их можно купить, запугать, обмануть. Думаешь, это умеем делать только мы? Эльфам и Белому Кругу нелегко их вычислить, зато, будучи уличенными, они всегда нас предают. Новый агент будет почти незаметен и достаточно вооружен, чтобы, не прибегая к магии, защищать себя.
— А могут ли некроманты создать что-то, что не смогут контролировать?
— Это невозможно. Я имею дело с живыми и мертвыми. Поверь, живые бесконечно опаснее. Нет ничего непредсказуемее и опаснее ребенка, играющего в песочнице. Ведь любой из них может вырасти великим героем. Поэтому маги и предпочитают отработанный материал. Мы — нойоны, истлевшие тела и души. Арагонцы работают с металлом и камнем. Всего слишком много. Не отвлекай меня.
Дракис прикусил язык и молча смотрел в окно все оставшееся время. Час спустя из-за моря на северо-востоке показалась кромка берега. Затем холмы, покрытые жутковатым коричневым лесом, и толстые кряжистые башни некротической цитадели Терминаса. Лишь когда дракон-дух завис над местной аэроплощадкой, Моандор вышел из оцепенения. Широкая гладкая крыша одной из пяти башен отражала заходивший розовый диск малой Луны.
Правильный пятиугольник цитадели, каждое ребро в пять стадиев. Каждый кирпич этих массивных стен, каждый тысячепудовый блок был полит потом сотен тысяч рабов, что раньше жили на южной окраине материка. Множество племен тысячелетие назад были отмечены «дланью Хайда», и среди них появились те, кто мог поднимать мертвых из могил, расщеплять камни, плавить металл и переноситься на расстояние одной лишь силой мысли, — уже спустя много лет их стали называть нойонами. Все жители к югу от Вулканической гряды были со временем обессмерчены и стали костяком их первой армии. Моандор хорошо помнил серо-черные колонны, шествующие на север. Теперь все будет иначе. Теперь он правит потоком, а не плывет вместе с ним. Моргул пока не понимает многого, а то, что понимает, пугает его. Но, в отличие от Синката, у Дракиса нет никакой личной мотивации, кроме тщеславия. Это и объясняло его выбор в пользу бывшего надзирателя.
Тут Моандор почувствовал астральное прикосновение истинной. Среди нойонов были и женщины. Если их можно было так называть. Родившись когда-то в этом плотском облике, бессмертные в разное время и по разным причинам отказались сменить его на более мужественный вид, а потом просто потеряли к этому интерес. Все, кроме Тамикзаллы. Управляя некротическим центром, она еще во время первых опытов по воздействию стааха на рассудок, поняла, что в глубинах удовольствий, в перепадах настроения и пресыщении плоти можно познать нечто упущенное всеми остальными членами Темного Круга. Потому об устраиваемых ею время от времени оргиях ходили легенды, тлетворно действовавшие на обслугу и учеников истинных нойонов. Большинство же членов Совета полагало, что у каждого могут быть свои слабые и сильные стороны. В среде бессмертных никто не питал иллюзий о морали друг друга.
Астрально приветствовав третьего по статусу члена Темного Совета, Тамикзалла сообщила, что будет ждать его в зале сторожевых картин той самой башни, где они приземлялись.
Сквозь темно-красную дымку Дракису был слышен их разговор, истинные не скрывались. Он чувствовал, что хозяйка ждет совета от его ментора.
Покинув дракона-духа, нойон, Дракис и сопровождавшие личи отправились к небольшой круглой надстройке в центре башни. Здесь скрывалась просторная лифтовая шахта, принимавшая два десятка платформ со всех концов комплекса. Встав на нужную платформу, нойон со свитой исчезли в чреве гигантского сооружения.
Через пять минут они были в зале, на стенах которого отображалась картина, передаваемая астральными глазами, патрулировавшими окрестности. Одна из стен с глухим шелестом отъехала в сторону, и из освещенного негасимыми факелами прохода появилась женщина поразительной красоты. Узкий правильный нос, черные глаза, ярко очерченные брови и густые черные волосы с вплетенной в них серебристой нитью — они собирались в пучок и затем растекались за спиной. Пышная грудь, тонкая талия, притягательные, сильные бедра. Она была оплетена черным с серебристыми вкраплениями доспехом, казавшимся легким, как шелк и шифон самых дорогих платьев при эрафийском дворе. За ней следовал рыцарь смерти, несший неведомую моргулу замысловатую металлическую конструкцию.
