За мной пришли утром двадцать восьмого апреля (любят они по утрам!), Господь уже ждал нас в «Линкольне» на заднем сиденье под охраной Филиппа и двух Рыцарей Стальной Розы. Я их помнил еще по московским событиям, и то, что Господь взял их с собой, означало, что ситуация чрезвычайная. Из-за пояса у «рыцарей» торчали рукояти мечей, Филипп держал на коленях катану, Я с удивлением посмотрел на это. Но Господь взглядом приказал мне сесть. Марк, Варфоломей и Иоанн тоже были здесь. Автомобиль Господа сопровождали две полицейские машины и грузовичок с солдатами, вооруженными автоматами и (я готов поклясться!) тоже мечами. Я обратил на это внимание, когда они залезали в машину.
— Там все равно негде развернуться, — заметил Марк. — Зачем мечи?
— Возможно, они не понадобятся, но в эффективность огнестрельного оружия против бессмертных сяней [43] я coвершенно не верю, — ответил Эммануил. — Мечами можно хотя бы защищаться. Кстати, Филипп, ты принес то, что я просил?
— Да, Господи. — Тот достал из-под сиденья еще две катаны в ножнах.
— Это для вас, Марк и Варфоломей. Вы пойдете первыми. Возьмите. Мне они не могут причинить вреда, но, если обвинения против вас имеют под собой основания и вам придет в голову воспользоваться оружием против меня, буду судить как за убийство. По-моему, это очевидно. Пьетрос и Иоанн пойдут за вами.
В даосском храме ничего не изменилось за время нашего отсутствия, Я отпер дверь, мы спустились вниз и вошли в подземный зал с яшмовыми колоннами. Теперь он был ярко освещен электрическими фонарями, которые несли солдаты, и производил еще более величественное впечатление. Только сейчас я заметил, что зал имеет форму правильного круга, а ложи с мертвыми воинами расположены в строгом порядке. Одно, кажется, чуть выше других — в самом центре круга, от него, как лепестки цветка, строго под углом в сто двадцать градусов друг к другу, отходят три следующих, затем — пять, семь, девять, одиннадцать, тринадцать, пятнадцать и семнадцать. Всего девять рядов, если считать одно в середине. Я проверил еще раз. Все правильно.
— Варфоломей, — шепнул я. — Их тут нечетное число в каждом ряду.
Варфоломей огляделся.
— Нечетные числа символизируют мужское начало Ян, восемьдесят один — символ совершенства, а круг означает небо.
— Вперед, — произнес Эммануил. — К центру!
Мы дошли до центра зала, но ничего не произошло. Воин на центральном ложе был высок, грузен и широкоплеч, Он имел горбатый нос и родинку над левой бровью и был одет в малиновый шелковый халат.
— Цзиньши, — шепнул Варфоломей. — Малиновые халаты носили представители ученого сословия.
— Помолчи! — прикрикнул на него Господь. Его раздражение можно было понять. Воины не двигались.
Варфоломей опустил голову и невольно посмотрел себе под ноги.
— Господи! Смотрите!
Варфоломей стоял непосредственно на символе Инь-Ян в окружении восьми триграмм «И цзин» [44], заключенных в правильный восьмиугольник.
— Сойди! — приказал Господь и ступил в центр.
Земля дрогнула, и я упал на пол. По колоннам поползли трещины. Один из солдат уронил фонарь, и он разлетелся на мелкие осколки, Тряхнуло еще раз, и ближайшая к Господу колонна переломилась пополам. Точнее, одна из трех ближайших. В расположении колонн была та же закономерность, что и в расположении мертвецов, — три, пять и так далее, только без одной в середине. Господь сейчас стоял на том самом месте, где должна была бы находиться эта колонна, если бы строители подземелья были до конца последовательны.
Он стоял и не двигался, словно вокруг ничего не происходило. Последний толчок был сильнее двух первых, и к еле увернулся от осколка молочно-желтого камня, Господь не дрогнул, только пошире расставил ноги, как матрос на корабле, И тут началось…
По телу широкоплечего воина прошла дрожь, он медленно пошевелил пальцами и судорожно схватился за меч. Я оглянулся. Другие даосы тоже оживали, Мы оказывались в окружении.
Горбоносый даос сел на ложе и взглянул на Господа, потом спрыгнул на пол и поднял меч. Другие последовали его примеру, На нас надвигалось войско.
Кто-то выстрелил. Но даосы словно не замечали пуль, которые рикошетили от колонн. Раздался стон — кто-то из наших солдат был ранен. Послышалась автоматная очередь. Я видел, как пули прошили одежду на груди грузного воина, но он даже не замедлил движения. Крик. Стоны. Пули неизменно находили себе жертвы среди живых.
Эммануил поднял руку.
— Не стрелять! — резко приказал он. — Мечи!
Первым среагировал Варфоломей. Он выхватил катану и встал на пути высокого даоса. Рядом возник Марк. Потом Филипп и Рыцари Стальной Розы. Они стояли спиной к спине, защищая Господа,
Никем больше даосы не интересовались. Солдат они просто отбрасывали с дороги или обездвиживали, не знаю как. Им нужен был только Он.
Туго пришлось всем. Апостолы могли только держать оборону, не более — слишком много противников выпало на каждого. Остальные солдаты были отрезаны или побеждены. Признаюсь, мне стало страшно, Неужели все это так бесславно кончится! Филипп не был мастером меча, удивительно, как он вообще держался. Марк угрюмо отступал, теснимый молодым даосским воином, очень худым и проворным. Крут медленно сужался. Только Варфоломей, казалось, сражался почти на равных. Он был явно быстрее своего врага, но слабее физически.
Вот Варфоломей делает удачный выпад, и я уже вижу радость на его лице, а его меч касается шеи грузного даоса… и рассыпается в прах. Воин отбрасывает Варфоломея, как котенка, и делает шаг к Господу.
— Филипп, быстро дай мне меч! — кричит Варфоломей.
Филипп не успевает, даос уже заносит меч над Эммануилом. Но тот молниеносно падает на пол, уворачивается, вскакивает и оказывается рядом с ним. Его враг все же слишком неповоротлив. Господь хватает противника за руку. И в том месте, где он касается даосского воина, вспыхивает звезда, Сноп света ударяет в потолок и рассыпается по залу, слепит глаза.
Даос роняет меч и падает на колени. Делает земной поклон. Три земных поклона, Я поднимаюсь на ноги и смотрю вокруг. Ряды спин даосов, склонившихся в земных поклонах. Они встают и снова опускаются на колени. Еще три земных поклона. Еще раз. Три раза встать на колени и сделать девять земных поклонов. Они приветствуют императора.
Эммануил улыбается.
— Встаньте! Назовите ваши имена!
— Люй Дунбинь, — не вставая с колен, представляется грузный воин и делает земной поклон.
— Хун-сянь, — называет себя бывший соперник Марка. Точнее, соперница. Как я сразу не догадался! Эта хрупкая фигурка и пышные черные волосы, собранные наверх. Тонкие черты лица, Пожалуй, она красива, но жестче и старше, чем бессмертная Хэ Сяньгу, которую мы видели в ресторане.
