Мне не нужно бродить по мирам сновидений, менять реальность, чтобы найти тот единственный, нужный мне сон. Мне необходимо меньше минуты для того, чтобы передо мной на мокрой земле появилась дверь. Она самая обычная на вид, выкрашенная в белый цвет. Никаких запоров или замков – лишь металлическая ручка отсвечивает медью на солнце. Я встаю со стула, поставив на землю опустевшую пластиковую бутылку из-под воды, и подхожу к двери. Металл приятно холодит ладонь. Прежде чем толкнуть ее, я в последний раз проверяю одежду и амуницию: ботинки зашнурованы и крепко держат стопу, наколенники и налокотники на своих местах, шлем на голове снова застегнут, а бронежилет я и вовсе не снимал. Ничего из оружия, кроме Беретты в набедренной кобуре, я не несу – не хочу раньше времени нагружать себя лишним весом.
Все. Пора. Ничто больше не держит меня в этом мире, ставшем последним для Семена. Погибшая под когтями монстра женщина-Плетущая, которая шесть ночей снилась Мише и которая лежит сейчас в хижине, исчезнет, как только я покину это место.
Дверь с легким скрипом поддается под моим легким толчком и открывается. За ней виднеется знакомая картина – освещенная желтыми фонарями улица ночного города. В лицо приятно тянет прохладой, и я не мешкая переступаю порог. Свет из дверного проема рисует на темном асфальте светлый прямоугольник с моей тенью в нем, и в следующий миг я спотыкаюсь о порог и падаю. Мне необходимо совсем немного времени, чтобы понять, что я оказываюсь уже совсем в другом месте. Не раздумывая, начинаю процесс ухода, потому что, упав, я продолжаю падать. Надо мной – черное небо, с которого на меня злорадно пялится полная луна. Ветер свистит в ушах и рвет одежду. Меня разворачивает в воздухе, и теперь я лечу лицом вниз. Концентрация моментально сбивается, и приходится начинать процесс ухода заново. Под безумным напором встречного ветра мне удается приоткрыть глаза, но от увиденного сердце на миг сбивается с ритма. Оказывается, я лечу с невероятной высоты, а внизу находится земля. И она горит. Вся видимая поверхность, к которой я так стремительно несусь, объята пламенем. Кажется, будто кто-то облил землю бензином и поджег ее. То тут, то там высоко в воздух бьют огненные фонтаны. Безумный свист и вой ветра сильно отвлекают, влияя на мою концентрацию, и я покидаю сон с небольшой задержкой.
Вздрагиваю и рывком сажусь. Сердце бешено колотится, но лишь от чрезмерного возбуждения, а не от страха. Несмотря на поздний час, свет в купе горит, а мой единственный сосед глядит на меня со смесью сочувствия и раздражения.
– Кошмар? – спрашивает он.
Киваю в ответ.
– Бывает, – и добавляет: – Подъезжаем к границе.
Снова киваю и машинально «достаю» стакан с водой. Точнее пытаюсь это сделать, но у меня, разумеется, ничего не получается. Еще секунду я непонимающе смотрю на свою пустую ладонь, пока полностью не осознаю, что проснулся.
Понимаю, что сейчас достаточно поздно для телефонных звонков, но и я не просто поболтать звоню. Набираю номер Марины Яковлевны и до автоматического отбоя слушаю долгие гудки. И так несколько раз. Она не берет трубку. Перезвоню утром, если она не свяжется со мной первой. Ищу в телефонной книге другой контакт. То, что Миша не отвечает на вызов, действительно странно. Судя по разнице в наших часовых поясах, он должен был уже проснуться, встать и добраться до работы. Пытаюсь дозвониться до него несколько раз, но все безрезультатно – Миша упорно не поднимает трубку. Забыл сотовый дома? Все может быть, поэтому я оставляю телефон в покое.
Равномерный характерный перестук колес замедляется. Отодвигаю штору, но за окном – лишь высокая бетонная стена и яркий свет несколько ярких прожекторов, мощными лучами разрезающих ночную темень. Со скрипом и едва заметным толчком поезд окончательно останавливается, и сразу становится тихо. Проверка документов таможенниками и пограничниками проходит штатно и без эксцессов.
Честно говоря, меня все время удивляют одни и те же вопросы на тему провоза чего-либо запрещенного: оружия, наркотиков и контрабанды. Хотя я понимаю, что, спрашивая о запрещенном и вроде бы глядя в предъявляемые документы без внимания на пассажира, сотрудник на самом деле чутко следит за реакцией отвечающего.
Спустя час поезд проверяют но уже белорусы. Они кажутся более вежливыми, но в отличие от украинских коллег просят предъявить личные вещи к досмотру.
– Сувенир, – спокойно поясняю я пограничнику, доставшему из моей сумки подарочный набор – бутылку водки, медовой с перцем, и три рюмки. Он кивает, возвращает документы и желает счастливого пути.
Смотрю на часы. До Минска отдохнуть успею, а большего мне сейчас и не нужно. Сотовый коротким сигналом и вибрацией извещает о входящем сообщении. Просматриваю его и узнаю, что телефон подключен к сотовой сети белорусских мобильных операторов. Еще раз пытаюсь дозвониться к Мише, но он снова не отвечает на звонок – наверное, забыл сотовый дома.
Лежа на узкой койке под включенным ночником, предаюсь невеселым размышлениям о событиях последних трех ночей. Все началось с того, что мне снился один и тот же сон о незнакомой девушке. Сегодня я не смог даже попасть в тот сон и по странной причине: дверь, через которую я попытался войти, выкинула меня неизвестно куда, и из-за смертельной опасности я был вынужден в спешном порядке покидать это «неизвестно куда». Невольно передергиваю плечами, вспоминая безумное падение, объятую пламенем землю и рев ветра в ушах. Вот, кстати, еще одна интересная деталь. Миша рассказывал, что не может воспользоваться дверью, потому что она выводит его куда угодно, но только не к жилищу женщины.
Что мне до сих пор остается не совсем ясно, – каким образом нас нашел Семен. Он, конечно, объяснил, как самостоятельно оказался во сне Миши, но сейчас, при стороннем взгляде на события минувшей ночи его объяснения кажутся сомнительными. С другой стороны, это уже не имеет особого значения, потому что Семен погиб. И я до сих пор отказываюсь поверить, что его больше нет. Будь твари, что нападали на нас, обычными, мы втроем без труда бы их перебили. Но ими кто-то управлял. Говоря «кто-то», я имею в виду Плетущего – хозяина и создателя многочисленных монстров. К сожалению, мы так и не смогли его обнаружить. Еще мы встретили странного человека, который назвался Стариком. С ним были его собственные создания, выглядящие, как люди. К моему огромному разочарованию и недовольству, побеседовать с таинственным Стариком не получилось: сначала было не до разговоров, а потом, когда нашим жизням угрожала смертельная опасность, он трусливо покинул сон. Он всем своим видом давал понять, что не знает, кто такие Плетущие, хотя сомнений, что он лжет, нет.
