Он закатал рукав. Кровник увидел то место, где заканчивалась полимерная кисть и начинались стальные кости.
– Самый лучший. Японский. Тридцать килограммов уникальных золотых и серебряных изделий в обмен на это… Сплошное гидро, пневмо и электроника. Экспериментальный образец. Прямиком из Осаки. Техник по гарантии прилетает. Все пучком. Оно того стоило.
– Вижу… – Кровник подошел поближе и склонился над раскрытым чемоданом. Сдвинув брови, рассматривал шевелящуюся, потемневшую и усохшую, но действительно человеческую конечность. Та делала такие движения, будто собиралась саму себя почесать. Кровник вдруг улыбнулся и, присев на корточки, заглянул под стол. Влез под него с головой. Обратно он выбрался задумчивым.
– На батарейках она что ли? – спросил Кровник после достаточно продолжительной паузы.
– Нет, – сказал генерал. – Все на самом деле настолько просто, что даже рассказывать почти нечего.
– Я бы послушал…
– Меня укусили, – генерал опять потянулся к линейке и легонько постучал ей себя по левому металлическому трицепсу. – Вот сюда, прикинь…
– Тебя укусили?..
Линейка вернулась на место.
– Да, – Черный положил локти на стол и сцепил полимерные пальцы с живыми. – В Ленинакане, в восемьдесят восьмом после землетрясения… Представляешь – погибших двадцать пять тысяч человек… по всей Армении… Они туда со всего Союза хлынули на запах… Мы составы с донорской кровью охраняли, все подозрительные места прочесывали, под землю спускались раз по десять на день… В бомбоубежище это случилось… Полезли они из дыр в стенах как тараканы. Мясорубка началась. Мы отходить стали, бо лезут и лезут же… Короче, отрезали они нас от выхода, проводника нашего армянского в клочья… Патроны у меня закончились. Достал я нож. Тут-то эта тварь в меня и вцепилась… Аж кость хрустнула…
Генерал протянул руку, взял линейку и махнул ей так, словно сгонял с левого плеча невидимую муху.
– Я ему в глазницу саданул, так что клинок из другого глаза вылез. Вырвал нахер ему нос вместе с куском черепа… Куда ж ему деваться?..
Генерал покачал головой:
– Разжал он челюсти и упал.
– А рука отпала? – спросил Кровник. – Да? Как хвост у ящерицы?
– Нет, – сказал генерал. – Нет. Я ее сам ампутировал, тем же ножом. Сразу же рубанул повыше укуса…
– И ты хочешь сказать, что ты после этого не стал нелюдем, так?
– Не стал, – генерал рассматривал линейку. – Хотя иногда мне кажется, что лучше бы стал.
– А иногда кажется, что и стал, – сказал генерал, подумав, вытащил из кобуры наградной ПМ и, перехватив за ствол, аккуратно вставил его рукоятью в сморщенную обезьянью лапу.
Ссохшиеся пальцы с треснувшими ногтями жадно обхватили вороненую сталь. Кровник услышал щелчок, означающий, что пистолет снят с предохранителя. Увидел, как ствол сместился чуть в сторону и оказался направленным ему в грудь. Как указательный палец лег на спусковой крючок.
– По врагам Родины! – заорал Черный, потрясая кулаками. – Огонь!
Они покрасневшей от возбуждения озирающейся толпой переместились к турникам.
– То есть обязательно стоя? – громким шепотом спрашивала Маринка. – Или можно лежа?
– Мы только стоя пробовали, – терпеливо объяснял Ливанов.
– Десять раз присесть? – взволнованно Ритка. – А может можно просто десять глубоких вдохов?
– Кстати, может все-таки сидя лучше будет? – вставила свои три копейки конопушка.
– Так! – прервав всех взмахом руки, сказал Ливанов твердо. – Повторяю последний раз, и больше не буду отвечать ни на чьи вопросы, ясно?
Все кивнули. Ливанов сжал правую кисть в кулак и выставил на обозрение свой указательный палец:
– Первое. Нужно десять раз присесть. На выдохе приседаешь, на вдохе встаешь. Дышать нужно изо всех сил. То есть глубоко. Второе…
Ливанов продемонстрировал всем два пальца своей правой руки:
– Прислоняешься к стене или, например, к турнику…
Ливанов кивнул в сторону ближайшего турника. Все внимательно осмотрели эту П-образную конструкцию.
– Третье: двое давят тебя со всех сил в грудь. Прямо в сердце.
– Все, – сказал Ливанов, – попадаешь в прошлое.
– Только в прошлое? – Маринка разочарованно скривилась. – А в будущее? Я, например, в бу…
– Но это же опасно! – возмущенно всплеснула руками молчавшая до этого высокая девочка с толстой черной косой. – Я знаю, что это! Это у нас в школе в Ростове называли «усыплять»! Это же очень опасно! Это же клиническая смерть! У нас во дворе один мальчик от этого даже умер! У него сердце слабое было… Ярик Морозов…
– А я вот сейчас слетаю в прошлое и спрошу у Ярика, правду ты говоришь или нет! – сказал белобрысый. – Не наговаривай тут на нашу машину времени! Боишься – так и скажи!
– Так и говорю! – кивнула девочка с косой. – Боюсь! Потому что опасно!
– Да! – громко сказала Ритка и повернулась к Ливанову:
– А как назад вернуться?
– Ждем секунд десять и начинаем тебя по щекам бить, пока глаза не откроешь и говорить не начнешь…
– Вот-вот! – сказала девочка с косой и погрозила пальцем. – У нас в школе это называли «будить»!
Она повернулась к подружкам:
– Девочки! Вы же медики! Прекратите немедленно!
– Только в прошлое работает? – Маринка не обращала на нее никакого внимания.
– Не знаю, – Ливанов пожал плечами. – Мы только в прошлое попадаем.
– Туда, где мама и папа живы, – сказал белобрысый.
Девочки смотрели на него, широко раскрыв глаза.
Я первая… – испуганно прошептала Маринка.
– Нет, – сказал белобрысый, – Первый – я…
– Огонь! – орал генерал. – Огонь!
И хохотал, барабаня ладонями по столу.
Сморщенная обезьянья лапа судорожно давила на курок, раз за разом вхолостую щелкая бойком. Кровник слышал эти тугие знакомые щелчки:
– Щелк-щелк-щелк!
Генерал закашлялся, замотал головой, постучал себя кулаком в грудную клетку.
– Обосрался? – спросил он, натужно дыша. – Зря! Чтоб я этой дуре дал заряженный пистолет?! Я еще крышей не совсем поехал!..
«По-моему, как раз наоборот», – подумал Кровник.
Черный расстегнул верхнюю пуговицу, достал из кармана платок и не спеша промокнул шею. Потом так же не спеша придвинул к себе кейс и резким движением забрал пистолет.
Он протер ребристую рукоять платком и сунул оружие в кобуру. Рука беспокойно извивалась, хватая воздух и пытаясь что-то нашарить рядом с собой.
