Менхур смотрел на пришельцев довольно долго, не произнося ни слова и не двигаясь.
— Что, парень, не ждал? — проревел Барг могучим басом, гулко прокатившимся по каменному залу.
— Ишь уставился, — сказал Хлу. — Чего-то кумекает. Вот тоже башку отрастил, а соображает медленно.
— Кто вас привел? — пискнул менхур неожиданно тонким, лишенным интонаций голоском.
— Кто надо, — заявил Орми решительно. — Открывай ворота, мы спешим. Он указал на железную дверь в дальней стене.
— Кто вы такие?
— Смотри, — сказал Кулу шепотом, повернувшись к Орми. — Мужики у стен как будто окаменели. По-моему, они вообще не живые. Прибьем головастого и высадим дверь.
— Предупреждаю, — пропищал менхур, — ваше молчание может привести к ошибке. Кто вы такие?
Кулу вскинул ружье.
— Я открою, — быстро произнес менхур и отправился в конец зала. Кулу, Орми и остальные двинулись за ним.
— Мозги не расплескай, — буркнул Кулу.
— Сюда. — Менхур дотронулся до дверцы в боковой стене, и она бесшумно отворилась.
— Другую! — сказал Орми. — Открывай большую дверь!
— Вам не туда, — пропищал менхур. — Вам сюда.
— Он что-то замышляет! — сказал Хлу.
Кулу шагнул к менхуру, сгреб его в охапку и, держа дергающегося головастика под мышкой, заглянул в открытую дверь. Остальные столпились за его спиной. Воины у стен по-прежнему не шевелились. За дверью оказалась комната с трехъярусными нарами, на которых ровными рядами лежали такие же одеревеневшие воины, как в первом зале. Еще там стояла машина с ручками и проводами. Других дверей, кроме той, в которую они заглядывали, в комнате не было.
Менхур тем временем пищал что-то непонятное.
— Дум один, дум два, дум три… — так он добрался до пятнадцати. Темп наибольший. Инициатива боевая максимальная. Риск неограничен. Убить посторонних.
Стражники, доселе казавшиеся неживыми предметами, внезапно обнажили мечи и молча пошли на пришельцев.
— Ах ты тухлая лягушка! — взревел Кулу. — Приказывай им стоять или останешься без мозгов!
Ядозубы и Орми вскинули ружья. Воины приближались.
— Дум шестнадцать, дум семнадцать… — лопотал менхур, словно не заметив прозвучавшей угрозы.
— Ну, получай! — Кулу схватил менхура одной рукой за обе ноги и, широко размахнувшись, ударил его головой об пол. Голова разлетелась вдребезги.
— Вот так штука! Черные мозги, — сказал Хлу.
— И черная кровь. И души у него не было, как будто никто не умер, сказала Эйле.
Прогремели выстрелы — четыре, пять, шесть. Четверо стражников упали как подкошенные, пятый был ранен, но продолжал идти — ни один мускул на его лице не дрогнул, как будто для него не существовало ни боли, ни страха.
Эйле принялась перезаряжать ружья, а мужчины взялись за мечи.
Стражники дрались, как существа, лишенные разума. Они монотонно и ровно работали мечами, нисколько не жалея себя и вовсе не замечая ран, но без всякой ярости и азарта, безразличные ко всему. Ядозубы же, почуяв кровь, сражались отчаянно и вдохновенно. Орми заметил, что все движения стражников подчинены одному заученному ритму и повторяются раз за разом, независимо от действий противника. Он быстро нашел в этой последовательности взмахов и выпадов уязвимое место, когда воин только начинал заносить меч для мощного удара и оказывался незащищенным. Воспользовавшись сделанным открытием, Орми уложил одного за другим троих врагов. Но нападавших было слишком много, и они постепенно теснили ядозубов, в конце концов прижав их к стене. Хлу и Барг были ранены, но продолжали сражаться, а Эрк упал со вспоротым животом и больше не поднялся. Эйле отступила в боковую комнату и там перезарядила несколько ружей, но передать их было некому, и тогда она сама стала стрелять в нападавших из дверного проема.
Два стражника, оттеснив Барга, бросились к Эйле. Орми затылком почувствовал угрозу и, не отдавая себе отчета в своих действиях, схватил валявшийся под ногами труп менхура и швырнул его в открытую дверь.
— Лови!
Труп — детское тельце с острым костяным обломком на тонкой шее пролетел перед носом у стражника, и Эйле, бросив дымящееся ружье, поймала его за ногу и загородилась им, как щитом.
Молчаливые воины впервые за все время схватки сбились с ритма и застыли с поднятыми мечами, не решаясь рубить мертвое тело своего господина. И тогда Барг, подскочив, снес головы обоим.
— Победа! — взревел Кулу, пронзая еще одного врага. Теперь перевес был на стороне ядозубов: всего трое стражников продолжали бой. Эйле брезгливо отбросила менхурий трупик, зарядила ружье и выстрелила, после чего мужчины быстро прикончили оставшихся двоих.
Раны Хлу и Барга оказались не слишком тяжелыми; Эрк был мертв. Пока Эйле перевязывала раненых, Кулу и Орми прошли в боковую комнату и стали разглядывать загадочную машину. У нее имелось сиденье, явно предназначенное для человека, и железные цепи с застежками, позволяющие намертво приковать сидящего и лишить его возможности двигаться. Возле одной из рукояток Орми заметил высеченные на железе знаки и прочел, запинаясь:
— Во-ле-по-дав-ле-ни-е…
— Ясное дело, — проворчал Кулу. — Посадят мужика и подавляют, пока не станет покорным дурнем. Эти-то, смотри, так и лежат.
Кулу подошел к одному из оцепеневших воинов.
— Встать!
Воин не шелохнулся. Орми заметил у него на груди железную пластинку с непонятными знаками и позвал Эйле.
— Прочтешь?
— Тридцать один, — сказала Эйле. — Это его номер, наверное.
— Дум тридцать один, встать!
Но все было тщетно: стражники, очевидно, подчинялись только убитому менхуру.
— Ну, Улле с ним, — сказал Кулу. — Пойдем. Надо как-то дверь открыть.
Но сколько они ни дергали, сколько ни толкали, массивная железная дверь не поддавалась.
— Заклинание… или тайный знак… — Орми почесал в затылке. Постойте! А что, если…
Он подобрал мертвого менхура, приволок его к заколдованному входу и, взяв двумя пальцами за правое запястье, приложил сморщенную ладошку к темному кругу, видневшемуся в нижней части двери. Что-то звякнуло, и дверь плавно отворилась внутрь. Путь был свободен.
— Ловко! — восхитился Хлу. — Надо этого замухрышку с собой взять. Мало ли, вдруг еще какие двери попадутся.
— Верно, — сказал Кулу. — Только целого тащить незачем. Дай-ка мне его. — Взяв у Орми менхурий труп, Кулу отломил правую кисть мертвого уродца, а остальное, наподдав ногой, зашвырнул в дальний конец зала, к самой лестнице.
— Какой полезный оказался заморыш, — сказал Барг. — Двери открывает, дурней подавленных останавливает. Зря выбросил. Может, он еще на что-то сгодился бы.
