— Я как раз прибирался тут, поможешь заодно, — мастер Ларсен сунул юноше в руки стопку тяжёлых и пыльных книг и исчез где-то в задней комнате.
— Ну и помойка, — задумчиво протянул Иттрик, оглядевшись повнимательнее.
Хорошо, что старший целитель этого не слышал.
* * *
Подземелье Восточной башни в замке вполне справедливо считалось самым холодным и тёмным местом. Оно располагалось ниже подземного хода на целый пол, а то и ещё больше. Туда не проникал ни один луч солнца, и летом, и поздней осенью там стояла вечная сырость, темнота, мрак и холод. Весёлый настрой Уилфреда как ветром сдуло, стоило ему спуститься по боковой лестнице из перехода.
Кое-где в стены были вделаны тяжёлые медные канделябры, и в них зловеще горели факелы и большие витые свечи. Под ноги легла собственная тень, искажённая и несоразмерно вытянутая. Уилфред подошёл поближе к стене, чтобы она была не столь заметна, и ускорил шаг: всё-таки уже в самой галерее было мерзко и неуютно.
Куда идти, он хорошо знал, был здесь ещё ночью, до рассвета. Правителю доложили позже, но тем не менее со всеми подробностями, и теперь у Эйнара в распоряжении было достаточно времени на разговоры. Уилфред добрался до невысокой двери в конце длинного прямого коридора, вошёл в небольшую каморку с земляным потолком и стенами.
— Прекрасно, — Эйнар мельком взглянул в его сторону и снова обратился к своему собеседнику, хотя беседой это трудно было назвать. — Вот человек, который может доказать тебе всю правдивость моих слов.
На полу, привалившись к холодной и немного влажной стене, сидел Хольд. Мало что осталось от его давешнего горделивого выражения лица, от его смелости и запала, с которыми он бросал в лицо правителю обвинения. Он не мог подняться: Тьма удерживала его от движений вообще, руки были скручены за спиной. Он не позволил справиться с собой без борьбы — об этом говорили синяки и ссадины на лице, потрёпанная и кое-где порванная одежда. Эйнар смотрел даже не на него, а куда-то мимо, в сторону, будто с нарочитым равнодушием.
— Я вам верю, — тихо сказал Хольд.
— А я тебе — нет, — ровно отозвался Эйнар, и ледяные нотки снова звякнули в нарочито-спокойном голосе. — Какая жалость, правда? Я был неправ, приняв вас как гостей. С самого начала нужно было следить за вами, особенно за тобой и за Витторио…
— Вы знаете?.. — Хольд задохнулся от изумления, даже чуть привстал. — Впрочем, я не удивлюсь, если ваши люди уже выследили его…
— Быстро ты переобулся. Так плохо относишься к своим союзникам? — ещё один колкий взгляд и звон льдинок в голосе.
— Так хорошо знаю вас и ваших воинов, — глухо ответил Хольд. — Что с Региной?
Эйнар смерил его взглядом, полным ненависти.
— Жива. Не хочешь поинтересоваться, что будет с тобой?
— Казните меня? — пленник посмотрел на правителя снизу вверх. В голубых глазах, когда-то ярких и ясных, застыло выражение смирения и равнодушия. — Повесите, как предателя?
Эйнар подошёл к нему ближе, наклонился, вытащив из ножен клинок, приставил заострённый конец к его подбородку и заставил его запрокинуть голову.
— В Землях Тумана не принято вешать преступников, — тихо сказал он. — Не принято вешать, обезглавливать, выбивать признания пытками. Я насмотрелся достаточно подобного беспредела в Империи и в Халле. К тому же мы не знаем степень твоей вины, и именно до этого я добираюсь. Впустишь Тьму сам, или придётся врываться?
— Нет… Нет, нет, нет!
Хольд выглядел очень жалко. Подтянув колени к груди и скорчившись на полу, он вжался в самый угол своей темницы и словно хотел стать ещё меньше, ещё незаметнее. А Эйнар, казалось, совсем не замечал его попыток избежать участи. Он протянул руки над ним, и из-под напряжённых ладоней тонкими нитями потянулась Тьма. Сквозь тишину подземелья пробился сдавленный стон, тело человека, лишённого воли, скрутила судорога, и через пару мгновений всё стихло. Эйнар и Уилфред вгляделись в чёрную поверхность зеркала.
Сначала в вихре Тьмы и огня невозможно было ничего разобрать, а потом стали просматриваться чьи-то фигуры, силуэты, тени домов, деревьев. С широкого крыльца спустилась человеческая фигура, закутанная в алый плащ, расшитый золотыми узорами. Это был Хольд. У ворот его уже ждал человек с густыми чёрными кудрями в богатом белоснежном костюме — Уилфред не решился сбивать правителя с мысли и задавать вопросы, но он предполагал, кто это, и хотел подтверждения.
По широкой расчищенной мостовой ко дворцу хлынула толпа. Здесь были все: и ремесленники, и торговцы, и богатые господа в окружении жён, детей, слуг. Кто-то пробивал себе дорогу силой, кто-то жался по бокам, едва не падая на окружающих. На площади перед дворцом, казалось, нет ни одной пустой пяди, где бы не стоял хотя бы кто-то. Отцы брали детей на руки, девушки, что пониже, выглядывали из-за спин братьев, мужей. Всё яркое, блестящее великолепие Сайфада сверкнуло, словно луч, и тут же скрылось под плотным покровом Тьмы.
Перед глазами появилось просторное, почти пустое помещение дворцового алтаря Тьмы и Света. Сквозь высокие округлые окна проникали тонкие пыльные лучи, алтарь — два камня на высокой подставке, белоснежный и чёрный — был освещён со всех сторон. Между ними стоял молодой император, едва ли не юноша с тяжёлым золотым венцом на голове. Он был невысокого роста, худой, тщедушный, но глаза его горели каким-то нехорошим огнём, а длинные чёрные локоны падали на загорелое лицо. Немного помедлив, он вынул из-за полы длинной лацерны изогнутый нож, дрожащей рукой сжал рукоять, коротко полоснул сначала по одной ладони, потом по другой и одновременно прикоснулся к чёрному и белому камню. Воздух перед ним сгустился, потемнел, вокруг алтаря вспыхнуло кольцо из Тьмы, а потом из полыхающей сферы вышла высокая фигура, закутанная в чёрный плащ с ног до головы.
Слов не было слышно. Юноша-император протянул руки ладонями вперёд, фигура коснулась его рук своими. В этот момент в залу вошли Хольд и Витторио. Свартрейн поманил их поближе. Август, пошатываясь, отошёл и обессиленно прислонился к стене. Двое повторили тот же ритуал, но молодой Хольд не сразу протянул руку Свартрейну, не сразу решился отдать собственную кровь в обмен на исполнение обещания, он медлил, но Витторио с силой подтолкнул его к алтарю и сунул в руки клинок.
— Всё ясно, остальное спросим у асикрита, — Эйнар резко оборвал видение и обернулся к Хольду. — Ты обвинён в краже важных документов и заговоре. Суд озвучит тебе приговор в конце этого дня.
Хольд простонал что-то неразборчивое и затих. Правитель лёгким движением руки развеял Тьму и вышел, жестом приказав Уилфреду следовать за ним.
Подземелье, в которое бросили главного виновника происшествия, располагалось в самом конце длинной тёмной галереи. Двое стражников стояли у тяжёлой низкой двери с секирами наперевес. Факел из угла бросал под ноги зловещие тени. Правитель ещё ничего не сказал, но его уже пропустили без лишних вопросов. Уилфред вошёл вслед за ним и на всякий случай вытащил меч из ножен.
Витторио выглядел жалко. Ещё более потрёпан, ещё сильнее избит, чем Хольд. Хитона на нём не было, светлая ткань туники была перепачкана и кое-где изорвана, на скуле расплывалось тёмное пятно, левая кисть заметно распухла. Эйнар подошёл к нему на расстояние пары шагов.
— Никогда не думал о том, чтобы оказаться на месте собственных жертв?
Асикрит молча стрельнул глазами в его сторону, но не ответил ни слова.
— Впрочем, можешь не отвечать, — продолжал правитель. — Ты был слишком близок к светлейшему венцу, чтобы думать о ком-то вроде простых людей. Слишком большой властью наделён над Сайфадом и прочими имперскими землями, чтобы думать о малом. Слишком далеко взошёл, чтобы оглядываться назад. А как известно, — он сделал ещё небольшой шаг в его сторону и взглянул прямо в глаза, отчего Витторио нахмурился и отвёл взор, — чем выше летаешь, тем больнее падать.
— Мерзкое отродье Тьмы! — выплюнул Витторио сквозь зубы. — Ты даже не человек, чтобы учить меня!
