— Извини меня, Тартас, — произнес Вильям и встал. — За все, что я сделал. Пожалуй, это все, что я должен был тебе сказать, — он подошел к двери и приложил ладонь к сенсорной панели.
Дверь открылась, и Вильям шагнул в проем. Тартас успел схватить его за плечи и втащить обратно.
— Что эта скотина тебе сказала? — прошипел Тартас в удивленное лицо Вильяма. — Он тебе угрожал?
Вильям смотрел на Тартаса и молчал.
— Я эту гниду в порошок сотру. И папашка ему не поможет.
— Тебе нельзя такое произносить вслух, — прошептал Вильям.
— Взрослый уже. Сам разберусь, где и что мне говорить.
Вильям снова ему улыбнулся.
— У тебя кожа на лице воспалилась, — он хотел прикоснуться к щеке Тартаса, но одернул руку. — Если инфекцию занесешь, татуировки придется переделывать. У меня есть неплохой спрей. Он должен помочь.
— Потом меня полечишь, — он схватил Вильяма за грудки и притянул к себе.
Впился в его губы с такой жадностью, будто это последний поцелуй в его жизни. Вильям поначалу оторопел от подобного напора, а потом впился в Тартаса в ответ. Запустил пальцы в его волосы и стал поглаживать затылок. Тартас подхватил его за бедра и потащил к кровати. Шаг, два, и Вильям оказался сидящим на койке. Тартас поспешно его раздевал, продолжая целовать в полусогнутом положении. Да, завелся он очень сильно. Так сильно, что от былой горечи и злости не осталось и следа. Или они испарились потому, что Тартас отчетливо понял: Вильям пришел к нему, потому что ему плохо. Он искал утешение и поддержку, а их просят только у тех, к кому испытывают привязанность. Знатно развлечься можно и с проституткой, но Вильям явился к Тартасу и начал оправдываться. Зачем?
«Я люблю тебя», — услышал Тартас и замер, прижимая губы к его соску.
Огорошил — не то слово. Кто ж в любви так быстро признается? Даже если искренне верит в то, что говорит? Пальцы Тартаса продолжили расстегивать застежку на штанах Вильяма, а язык вернулся к исследованию его соска.
— Я действительно тебя люблю, — повторил Вильям.
Нет, ну он издевается над ним! И что Тартас должен ему на это ответить?
Он отстранился и взглянул на Вильяма. Несмотря на то, что кофту с майкой он снял с него первым делом, оставались еще ботинки, штаны и боксеры. Надо бы Вилли разуть!
Тартас начал расстегивать его ботинки.
— Ты слышал, что я тебе сказал? — спросил его Вильям.
— Я не глухой, — Тартас стаскивал с него обувь.
О! Носки забыл! Снял и носки. Вернулся к штанам, стягивая их с Вильяма вместе с боксерами.
— Почему тогда молчишь? — Вильям безропотно позволял себя раздевать дальше.
— А что я должен ответить?
Штаны и бельем полетели куда-то за спину.
— Что тоже что-то испытываешь ко мне, — подсказал Вильям.
— Похоть, — ни секунды не думая, ответил Тартас. — Такой вариант тебя устроит?
— Терпимо, — Вильям начал расстегивать комбинезон Тартаса. — Хотя, ты бы мог добавить еще пару слов к своему ответу.
Тартас довольно быстро прощался со своей одеждой и обувью и ничего лишнего говорить Вильяму не собирался.
— Неужели ничего не чувствуешь, кроме похоти? — ладони Вильяма заскользили по его обнаженной груди к животу.
Мышцы напряглись от его прикосновений и тепло расползлось по коже. Вильям приподнялся и поцеловал сосок Тартаса. Поиграл с ним губами и поводил языком вокруг, а потом нежно прикусил. Тартас медленно выдохнул.
— Например, удовольствие от моих прикосновений? — Вильям продолжал поглаживать живот Тартаса, намеренно опуская руки к его паху и возвращая обратно.
— Допустим, — сдавленно произнес Тартас, которому от прикосновений Вильяма трудно было не только говорить, но и продолжать думать.
— Желание, чтобы я к тебе прикасался? — спросил Вильям и закружил языком вокруг другого соска Тартаса.
— Есть такое, — медленно вдохнул Тартас.
— Ты думаешь обо мне, когда остаешься один? — Вильям укусил Тартаса за сосок и погладил пальцами кожу в районе паха.
— Иногда, — признался Тартас.
— Только иногда? — Вильям заскользил языком вдоль мышц живота Тартаса. — Или немного чаще, чем иногда? — еще чуть-чуть, и его губы опустятся ниже, и тогда Тартас определенно закроет глаза от удовольствия.
— Возможно, немного чаще, чем иногда, — ответил Тартас и прикусил губу, глядя, как все ниже и ниже опускается голова Вильяма.
— Ты волнуешься за меня? — Вильям начал гладить внутреннюю поверхность бедер Тартаса. — Волнуешься из-за того, что кто-то может мне навредить? Или пытаться принуждать меня делать то, чего я не хочу?
— Да, меня это беспокоит, — ответил Тартас.
Вильям подул на возбужденную часть Тартаса и облизал губы.
— Но это уже не только похоть, — он обхватил его ладонью и стал плавно водить рукой вверх и вниз. — А много разных чувств, которые ты запихнул в одни рамки, не желая признавать правду.
— И какая же это правда? — Тартас внимательно смотрел на него.
— Что вольно или невольно ты начинаешь в меня влюбляться, — Вильям провел по нему языком и сильнее сжал пальцы. — Иначе не стоял бы сейчас голым перед мной и не отвечал бы так терпеливо на мои вопросы, пока я тебя дразню, — Вильям снова лизнул его.
Тартас прижал ладони к лицу и застонал.
— Ты один из немногих любовников, — продолжал доводить его Вильям, — которые могут неподвижно ждать, а не пытаться побыстрее урвать свое удовольствие. Обожаю твою сдержанность, — он поманил его губами. — И не прижимай к лицу ладони: инфекцию занесешь, а мне потом тебя лечи!
— Я сам себя вылечу, — простонал Тартас, но руки опустил.
— Или так, — улыбнулся Вильям и снова подул на него. — Интересно, сколько еще ты выдержишь?
— Недолго, — честно ответил Тартас.
— Сегодня мне понадобится помощь… Не принесешь мне эко-крем из ванной? — попросил Вильям. — Обещаю за это время никуда не деться!
— Хорошо, — Тартас рванулся из его рук и ушел в ванную.
Хватил с полки тюбик с кремом и замер напротив зеркала, с ужасом глядя на свое лицо, обезображенное отеком настолько, что Тартаса вообще сейчас трудно было узнать. И Вильям на это смотрел? На это «месиво» из багрового и черного цветов, где все оплыло? И этому чудовищу он признался в любви? Дразнил этого монстра?
— Почему так долго? — Вильям заглянул в ванную и застал Тартаса у зеркала. — Забыл, зачем шел?
Тартас опустил голову. Эрекция тоже сникла.
— Эй, это всего лишь отек! — Вильям подошел к нему и обнял. — Я обработаю твое лицо спреем, и к вечеру все придет в норму. Не испортятся твои татуировки, не переживай.
— Я не из-за них переживаю, — пробурчал Тартас.
— А из-за чего тогда? — Вильям прижался губами к его плечу. — Если не хочешь идти дальше, остановимся на том, что уже делали. Мне в любом случае с тобой хорошо.
— Ты хочешь быть сверху или снизу? — поинтересовался Тартас.
— Пока не знаю, — пожал плечами Вильям. — Для начала я хотел сделать тебе массаж пальцем, пока буду… — он поиграл бровями, глядя на тюбик в руке Тартаса. — Тебя когда-нибудь так ублажали?
— Нет, — покачал головой Тартас.
— Тебе должно понравиться, — Вильям забрал у него крем.
— Я слышал, что на такой «массаж» можно подсесть, — признался Тартас.
— На все можно подсесть. На палец, на член, на секс, в конце концов. Мне бы хотелось, чтобы ты подсел конкретно на меня. Палец, член и секс — это приятные бонусы к тому, что у тебя появился я.
— И ты все равно меня хочешь? — Тартас снова взглянул на отражение в зеркале. — Даже такого?
— Я хочу тебя любым. Лицо — это всего лишь маска, за которой мы прячемся. Я родился с одной маской, теперь у меня другая. Но внутри я все тот же Вильям, которого жизнь знатно потрепала. А ты внутри все тот же Тартас, которому по жизни досталось не меньше, чем мне. Пойдем, я побалую тебя своим волшебным массажем! — Вильям взял его за руку и потащил за собой в каюту.
Тартас не сопротивлялся. Лег на кровать и расслабился. В жизни он всякое повидал. И разный секс тоже. Но вот массажа ему еще никто не делал. Даже интересно стало.
