Пока обрабатывали да перевязывали рану, паренек то и дело опасливо озирался по сторонам.
– Можешь не волноваться, – успокоил Таран. – Мы его изрядно напугали. Да и патронов у этого придурка больше нет. Иначе бы вряд ли он пушку свою бросил.
Сталкер кивнул в сторону валявшегося невдалеке пистолета Макарова. Паренек осторожно поднял оружие, внимательно осмотрел.
– Ух ты! Именной! С дарственной надписью. Толком не разобрать… Командиру… снознамен… визии…
– Вот так комдив… – с ходу уловил Дым, осторожно пошевелив перебинтованной рукой. – Что ж это он шмаляет, не разобравшись?
– Скоро узнаем… как только выловим, – Таран принялся копаться в вещмешке.
– Да разве ж его выловишь? – всплеснул руками Глеб. – Он эти катакомбы насквозь пройдет с закрытыми глазами!
С мрачной улыбкой сталкер выудил тепловизионные очки.
– Тогда сыграем в прятки на равных…
* * *
Костерок весело потрескивал, с жадностью поглощая угощение в виде горстки угля, небольшой запас которого обнаружился в бытовке неподалеку, и накиданной до кучи ветоши. Его неровный свет позволял рассмотреть лицо обитателя бункера во всех деталях. На вид незнакомцу можно было без колебаний дать лет сорок пять. Заросший, вонючий, с длинной свалявшейся бородой и неправдоподобно бледным, в оспинах, лицом, он сидел напротив путешественников и отрешенно глядел на языки пламени. В заношенных до дыр, мешковатых лохмотьях, висевших на тощем теле бесформенным мешком, с трудом угадывалась военная форма.
С поимкой агрессора проблем не возникло. Лишившись единственного преимущества, незнакомец предпринял отчаянную попытку скрыться через поверхность, но далеко уйти не успел. Геннадий с его огромным ростом и длинными ногами оказался быстрее в глубоком снегу и, скрутив выбившегося из сил беглеца, препроводил обратно в бункер.
По дороге удалось осмотреть пару расположенных невдалеке пусковых установок. Торчавшие в раскрытом положении створки защитных колпаков сложно было не заметить на белом фоне. Быстрый осмотр содержимого стартовых позиций принес вполне ожидаемые результаты. Шахтные стволы превратились в обычные заиндевелые колодцы, а вместо ракет в бездонных железобетонных мешках, затянутая пленкой льда, стояла черная фонящая вода.
– Твоя пушка-то? – спросил Таран, бросая пленнику пистолет.
Тот поймал оружие на лету, спрятал под ворот рубахи и снова уставился на огонь. Связывать руки пленнику не стали. После поимки тот вел себя смирно, то и дело с опаской косясь на Геннадия. Видимо, не доводилось ранее встречаться с мутантами, подобными Дыму.
– Хотя вряд ли. На комдива ты не тянешь – возраст не тот. Вот для офицера боевого расчета – вполне. Угадал? – сталкер заметил, как дрогнуло веко у молчуна, но развивать тему не стал.
– Ты уж извини, что мы в твой дом… с мечом, как говорится… Только ведь не мы первые палить начали.
– Звать-то тебя как, чума? – вступил мутант.
Однако пленник упорно продолжал молчать.
– Ну, как хочешь. Нам, в принципе, до лампочки. Остановимся на «комдиве», – Дым повел бычьей шеей, смачно зевнул. – Скажи-ка лучше, про какие такие ракеты ты тут вещаешь? Пусто же в шахтах!
Военный проигнорировал и эту попытку наладить контакт. Лишь сменил позу, облокотившись о шершавый бетон стены.
– Да оставь ты его… Пошли лучше пультовую еще разок глянем. Надо убедиться, что отсюда уже никогда ничто не взлетит. – Таран незаметно подмигнул сыну, поднимаясь. – Глеб, присмотри пока за дядей. Будет чудить – стреляй на поражение.
Подождав, пока сталкеры покинут отсек, паренек вытащил из рюкзака аппетитно пахнущий сверток, нарезал вяленое мясо аккуратными ломтиками и принялся неторопливо жевать.
Глаза пленника неотрывно следили за исчезавшим с тряпицы яством. Заметив голодный взгляд, мальчик с готовностью подвинул еду к офицеру:
– Угощайтесь.
Незнакомец колебался недолго. Потянувшись, схватил кусочек и жадно схарчил.
Жить впроголодь, перебиваясь полевками да слизнями… Такого никому не пожелаешь…
– Да вы берите, берите! Здесь на всех хватит!
Наблюдая за тем, как пленник торопливо, почти не жуя, поглощает мясо, паренек, наконец, решился:
– Меня Глебом зовут. Хотя, вы уже и так знаете.
Офицер остановился на мгновение и нехотя буркнул в ответ:
– Николай. Мезенцев.
– Вы тут один живете? – пошел мальчик в наступление.
– Живу? – На лице пленника впервые за все время отразилось подобие ухмылки. – Я здесь, сынок, службу несу. Со смертью командира дивизии принял его полномочия. И пока что с меня никто их не снимал! А вот что вы делаете в расположении секретной части, это еще надо разобраться! За такое по законам военного времени…
– Военного, говоришь? – словно из-под земли вырос Таран, вступая в разговор. – И против кого ж ты тут воюешь, братуха? Двадцать лет с гаком как повымирали все, а у тебя до сих пор руки чешутся на кнопочки понажимать?
– Двадцать лет? Не может быть… – растерянность на лице Мезенцева сменилась негодованием. – Почему не присылают пополнение?! Я пытаюсь связаться со штабом армии на всех предписанных частотах, но никто не выходит на связь!
– Каким, на хрен, штабом?! Очнись, мужик! Война давно кончилась!
Пленник едва заметно закачался, снова уставившись в пол. Спустя какое-то время глухим надтреснутым голосом произнес:
– Не может того быть… И кто же тогда… победил?
– Неверно ставишь вопрос, Николай Батькович. Потому что когда такие психи, как ты, спускают курки, остаются только проигравшие. – Сталкер с неприязнью покосился на собеседника и вдруг взвился, переходя на крик: – Никто не победил, псих ты долбаный! Потому что некому больше побеждать! НЕКОМУ, СЛЫШИШЬ?!
Схватив пленника за грудки и прижав к стене, Таран едва сдерживал кипевшую внутри злость. Однако взгляд Мезенцева, пустой и отсутствующий, заставил сталкера разжать руки.
– Это неправда… Чушь… Ерунда какая-то!.. Тот же Каспийск… – забормотал он, часто и мелко кивая головой, словно пытался убедить себя в правильности собственных выводов. – Надо проверить боеготовность ракет… Да, правильно! Вторая и четвертая пусковые…
Обогнув Тарана, офицер устремился в пультовую, уселся в облезлое кресло, принялся перебирать пальцами по истертым кнопкам, глядя в безжизненный черный экран монитора. На вспухших от сырости и ржи панелях так и не загорелось ни единого огонька, но Мезенцев продолжал с исступлением колдовать над мертвыми панелями.
– Да у него крыша съехала… – заглядывая через дверной проем, прокомментировал Дым. – Ума не приложу, как он с радиостанцией-то справился!
