— Представляю себе!
— И совершенно напрасно, как вскоре выяснилось! Снова появился этот стрелок. Только сейчас еще один штришок к его почерку добавился. Начал он использовать экспансивные пули. Что такие штуки делают, тебе объяснять не надо — сам видел. Короче, после третьей покойницы свалили эти бабы к себе домой. А за ними следом и Галина исчезла вдругорядь. Опять у нас все затихло, про снайперские засады почти и не говорил никто, не стало таких стрелков у боевиков. Но вот потом прикатил к нам особист… и такого понарассказывал! Словом, стрелок этот за ними уехал. И начал их валить уже дома. Причем, змей такой, делал это демонстративно. В кругу семьи, прилюдно! Мог в окно пулю вкатить, мог на центральной улице застрелить. Причем начал использовать и пистолет. И тот же почерк — две пули. Шум там поднялся! Просто до небес! Вся полиция местная на уши повставала одномоментно! Да толку-то? Последние две «дикие бабы» смекнули, что помощи от местных ждать не приходится, да рванули в Германию.
— И?
— Там их и похоронили.
— Охренеть…
— Да… А Галина вернулась через месяц. Спокойная, как слон. Как обычно, отоспалась — и вместе с нами работать стала. Уже не уезжала никуда. Только заметила как-то между делом, что сбылось-таки ее предсказание! С той поры ее иначе как Гадалкой никто уже и не звал. Вместе с нами она ходила, благо что выходов стало меньше, начали поговаривать, мол, группу нашу уже пора бы и того… Тем паче, что работы-то как таковой почти и не стало. Всего пару выходов и сделали. Нам даже стрелять не пришлось, тихо все прошло. И тогда приехал немец.
— В смысле?
— В самом прямом. Заместитель командира группы ГСГ-9.
— Ни фига себе! Чего он в Чечне-то потерял?
— Галину и потерял. Ибо приехал он прямо к ней, в штаб только его сопровождающий, между прочим, целый полковник(!), забежал ненадолго. А немец этот долго с ней рядом сидел. О чем они там балакали, да как — никто про то не ведает. Сопровождающий близко не подходил, в сторонке отирался. А как закончили они разговор, немец из машины коробку большую вынул и Галине отдал. Тогда-то я в первый раз такую винтовку и увидал… Она после, по слухам, их меняла часто. Каждый раз сами немцы их и привозили. Больше никто про «белые колготки» не слыхивал. Как уж там, на родине ихней, власти все объясняли, не знаю. Но подобных «туристов» у нас более не было. Во всяком случае, я про них ничего не знаю. Да и местные малость поутихли. По крайней мере — в нашем районе. Группу вскоре расформировали, и разъехались мы по своим частям. Так что с Галиной, после ее возвращения, мы весьма недолгое время вместе рядом были.
— Ни фига себе! Прямо-таки секреты мадридского двора…
— Ты, командир, мне, как снайперу, веришь?
— Спрашиваешь!
— Так вот учти, что на ее снарягу, ту, что она с собою таскает, можно пятерых таких, как я, с головы до ног обмундировать и вооружить! И еще нехило останется. Вот и подумай. Мог ли рядовой опер в вашей конторе себе заказать копию маузера Дзержинского да с ним на службу и ходить?
— Да ты что?! Умом двинулся? Ему тот маузер знаешь куда засунули бы?
— Разве? А вот она такое себе позволить может. Рядовой снайпер, да? Старший лейтенант?
— Подожди… — чешу я в затылке. — Что-то у вас не стыкуется. Вы же вместе, почитай, год рядом были. Что ж ты сразу-то ее не опознал?
— Оттого и не опознал, что изменилась она сильно. Девчушки симпатичной и след простыл давным-давно. Лицо другим стало. Как ни удивительно, даже походка поменялась. Голос чуть другой, тональностью ниже. Не тот уже человек, совсем не тот. Только почерк и выдает. Да оружие приметное. Такого больше ни у кого нет. Да, как видишь, и меня она тоже не сразу признавать захотела, хотя и могла.
— Отчего же?
— Не обо всем, командир, вспоминать охота. Мне тоже. А уж ей-то каково! Словом, когда я тебе говорил, что Гадалку не видел, — не врал! Не видел я ее в деле. Галчонка помню, а вот Гадалку — уже нет. Разные это люди. Почерк разный, ежели ты понимаешь, об чем я говорю. Да и сейчас бы предпочел ее не признавать, сам понимаешь…
— Отчего?
— Не всеми знакомствами гордиться можно. Вот ежели бы ты, например, с Чикатило знаком был, то стал бы про то всем рассказывать?
— Ты что? Нет, конечно, не стал бы.
— Ну, вот и тут ситуация похожая. У нас, знаешь ли, тоже кое-какие правила неписаные есть. И тех, кто их нарушает, не очень-то жалуют. Поздороваться при встрече, ясен пень, не откажутся. Но вот за стол посидеть уже не пригласят.
— Да… бывает… Ну лицо-то у нее и сейчас вполне себе ничего! Я представляю, какой она раньше-то была!
— Свят-свят-свят! Безопаснее на минном поле плясать — там шансов больше. Забудь про то, командир, как про страшный сон! И впредь никогда не вспоминай! Других, что ли, баб в округе нет?
— Х-м-м… Ну, вообще-то ни одной… Ладно! Бог с ней! На нашей стороне — и ладно.
— Она, командир, всегда на одной стороне. На своей. И уж как это совпадает с нашими планами и до какой степени — одному богу ведомо. Ты как знаешь, а я за ней посматривать буду.
— Да как знаешь… Мешать тебе не стану. Справишься?
— Черт ее знает… Видишь ли, у нас с ней уровень разный. Я-то обыкновенный войсковой снайпер. И работать привык именно в этом качестве. А она… Раньше таких ликвидаторами называли, не знаю, как сейчас. Мы с ней по абсолютно разным методикам работаем. Да и потом… Я ж ее здесь не засек, хотя и почуял. Постараюсь…
Закончив разговор, возвращаюсь к текущим делам. Раненых тащить с собою стремно, никому не известно, что там нас ожидает. Да и место это, так или иначе, кто-нибудь вновь захапать постарается. А вторично такого фокуса допускать никак нельзя. Поэтому оставляю здесь десяток бойцов. Связываюсь по рации с Рудным и прошу озаботиться направлением сюда постоянного гарнизона. Заодно и раненых обратным ходом заберут. Это вопрос срочный, и тянуть здесь некогда.
Собрав оружие и припасы, грузим все трофейное добро в грузовики. В домах отыскался еще и склад награбленного добра. Осмотрев его, испытываю горячее желание еще раз расстрелять здешних обитателей. Всех, без какого-либо исключения.
Их тут оказалось двадцать восемь человек. И пятеро женщин. Причем одна из них была с оружием и погибла, можно сказать, на боевом посту. Вот так… Весело живем, нечего сказать…
Кстати, судя по обустройству домов, квартировало тут гораздо больше народу, чем мы положили. И это тоже явилось неприятным открытием.
Связываюсь с Орешником и излагаю ему ситуацию. Заодно рассказываю и про Гадалку, не называя, впрочем, ее по имени и позывному. Мой собеседник подтверждает факт ее нахождения в данном месте. Уже плюс!
