— Конечно, конечно, не нашли! Потому что активируется маяк по команде часового механизма. По прибытии флуггер этого мерзавца ничего не излучал. А после он его просто выкинул, вот и все! В космос! Неужели не было возможностей? Маячок установила Фэйри, а этот красавец, даже обнаружив подсадку, ни слова не сказал, разве я не прав? Молча слил вас, как воду в унитазе! Так что будьте осторожны с предателями: они любят свое дело!
До меня не сразу дошло, чья персона столь живо обсуждается. Я расслабился. Сообразил, что ни стрельбы сейчас, ни войны в перспективе не предвидится, и размяк самым хамским образом. А гонки? Подумаешь! Не мне же в них участвовать!
И тут…
Я, повторюсь, умом-то все понимал, но сердце отказывалось верить вибрациям воздуха, которые улавливали уши. Это просто не могло относиться ко мне! Тем более что никакого маячка на «Хагене» не было! И быть не могло — парсер стопроцентно засек бы любую подсадку в центроплане!
Скоро мне предстояло на практике прочувствовать то, что нам втолковывал преподаватель по логике: невозможно доказать отсутствие несуществовавшего.
Но для начала я почувствовал сокрушительный удар в скулу и упал на пол. Надо мной стоял Боб Джи Кейн с моим пистолетом в руках.
— Фэйри, черт… — прохрипел я, сплевывая кровь. — Ты чего творишь? Как ты можешь?
— Могу, солнце, я еще не то могу, — ответила она.
Дальнейшее общение было прервано самым материальным способом — пинком под ребра. Я задохнулся.
— Вы, трое, — бросил Боб охране, — взяли этого и на планетолет запасным маршрутом. Дома поговорим, гражданин ходячий труп!
Двери сомкнулись, и я успел расслышать, как Кейн и Блад начали обсуждать место проведения гонок. А больше ничего и не успел, так как меня волокли головой по ступенькам к черному ходу.
«Не может быть, чтобы это происходило со мной!» — мелькнула предательская мысль. Очень плохая, лишающая воли, потому как не только может, но и происходит.
Больше ни о чем я подумать не успел. Мы оказались на улице — замызганной обратной стороне отеля, на его грязно-черном инь, противоположности раззолоченного янь. Под вечереющим решетчатым небом Кастель Рохас.
Перед внутренним взором встали глаза моего друга Сантуша. Недоуменные, осуждающие. И глаза Фэйри — яростно радостные. Неужели она устроила все это? Неужели из-за любви своей недоделанной? Придумала нелепейшую телегу с маячком… или не она? И ведь пойди теперь оправдайся!
А потом все поплыло и завертелось в перламутровом водовороте беспамятства, и не было больше ничего, так как меня саданули парализатором.
Последнее, что я помню, были недалекие выстрелы.
Да, воистину, жизнь — развлечение для серьезных парней и не каждому по плечу.
— Что-то долго его нет, — сказал наблюдатель, отрываясь от своего прибора. — Волнуюсь, не случилось ли чего?
— Ты знаешь анекдоты, чтобы им было меньше пятисот лет, а? Ну так, чисто для разнообразия? — поинтересовался стрелок.
— Я так, с целью разговор завести, — обиделся наблюдатель. — Однако ребята и правда засиделись. Сколько можно?
— Двадцать семь минут. — Стрелок глянул на часы. — Тебя как в снайперы занесло, такого усидчивого, а?
Если он ждал, что напарник обидится и замолчит, то очень напрасно, потому что тот прильнул к прибору и громко зашептал:
— Твою мать, это что за дела?!
Снайпер быстро поймал картинку визиром и длинно выматерился.
Дела на улице происходили более чем матерные. Группа японцев окружила четверку альгвасилов (переодетые «эрмандадовцы», разумеется), и через секунду вся четверка лежала носом в асфальт без оружия и без сознания.
Совершенно неясно как, но две другие опергруппы в гражданском якудза тоже расшифровали. Первая четверка полегла в полном составе, не успев сказать «ватрушка». Вторая четверка среагировала. Бойцы обнажили оружие, и началась пальба.
Остальным пришлось выручать своих.
Японцы взяли на прицел новоприбывших, и стрельба с грохотом покатилась по улице нарастающей лавиной. Между стен носились вольфрам, мат, визги женщин и гарь жидкого пороха.
Якудза было много. Подавляющее численное превосходство. Особенно если учесть выбывшие в самом начале группы «эрмандадовцев», а также то, что одна четверка дежурила с другой стороны отеля.
Что они хотели, было непонятно. Зачем якудза затеяли бой с силами правопорядка?
Между тем японцев прибыло, и дела у «Эрмандады» резко протухли, даже когда прибежали четверо с той стороны отеля.
Всего пятнадцать секунд, начиная с первых ударов кастетами, и на улице ни одной незаинтересованной живой души — аборигены на Цандере были дрессированные.
Вокруг отеля полукольцом отбивались оперативники «Эрмандады». Призрачные шансы имелись только у одной четверки, которая к раздаче опоздала, а теперь отстреливалась из-за угла гостиницы.
Якудза наседали с двух сторон улицы под прикрытием брошенных электромобилей, подтягиваясь перебежками ко входу в отель.
Тактически они действовали абсолютно грамотно, поливая огнем, чтобы противник головы не мог поднять. «Эрмандадовцы» по большей части находились на открытом пространстве, так что даже неприцельные выстрелы находили своих клиентов.
Не учли якудза в тактической схеме одного, точнее, двух — двух снайперских звеньев в тылу.
— …М-м-мать!!! — Рация брызнула лязгом, рокотом и шипением. — Заснули?! Дробь «Вихрю»! Вали япошек, сейчас всем…
Что «сейчас всем» снайпер не дослушал.
Это был опытный профессионал. Приказ впитывался в его мозг, будучи еще тенью неоформленной мысли начальства. Поэтому, когда мысль выстреливала материальной формой слова, из его ствола уже летели пули.
Вот как сейчас.
Упреждение, винтовка беззвучно вздрагивает, и вольфрамовая стрела отточенным опереньем разносит одну черноволосую голову. Еще одну. И еще.
На такой дистанции он не сплоховал бы и с обычным пулеметом, тем более что улица самоочистилась от лишней публики и не надо было выцеливать одного-единственного и долгожданного. Теперь клиентов сделался явный перебор!
Серьезно волновал боезапас. Якудза все лезли в прицел, не сообразив пока, что их расстреливают с тыла. И якудза все не убывали, и всего две обоймы…
И вторую-то захватил на всякий случай, по привычке, чай, не на войну собирались, а для классики снайперской работы: один выстрел — один труп.
Теперь же в его распоряжении двадцать выстрелов… То есть уже заметно меньше.
— Пах! Пах! — сказала винтовка.
Ей ответили люди на улице, которые заплелись ногами и попадали на землю, разбрызгав мозги.
