– Куде-есник, – заныл мужичок по новой.
– А ну, поднимайся сюда, – скомандовал Андуевский и ушел с балкона.
Мужичок радостно подскочил и бросился в подъезд.
Андуевский мерил комнату шагами, заложив руки за спину. Вид у него был скорее растерянный, чем недовольный. Его гость робко сидел на краешке дивана, теребя давешний носовой платок.
– И как ты меня нашел, а? Забыл, как тебя звать…
– Вольдемар звать, о великий маг! – уклонился от первого вопроса посетитель.
– Ну, какой я тебе маг?! Я ученый!
– Ученый, ученый, – закивал мужичок, почесывая валенок, – научи, как избавиться от напасти! Сглаз ведь, истинно говорю! Вторую неделю еда в рот не лезет!
– Да не волшебник я, говорят же тебе! Иди вон к Мордоклюевой, пусть она тебе магический супчик сварит, от гастрита!
– У Мордоклюевой аура не такая, у нее хозяйственная аура! А у вас – я же вижу!
– Что ты видишь?! – насупился Андуевский.
– Ауру вижу, – важно сказал Вольдемар и снова почесал валенок. – У вас аура мощная, красная, пульсирует и с язычками закручивающимися! Серьезная аура, воздействовать может!
– Хм, – заинтересовался Андуевский, – а так?
Мужичонка, ошалев, смотрел на то, как вокруг головы Андуевского начинает появляться свечение, как из верхней части черепа аналитика начинают прорастать металлические спицы, которые соединились невесть откуда взявшимся ободом и обросли резиновой покрышкой.
– А-а-а… – тоненько запричитал мужичок, когда Андуевский снял с головы велосипедное колесо и попробовал, насколько оно накачано.
– Бэ, – грубо сказал ему Андуевский, – никакой ауры нет, понял?
– Понял, – прошептал Вольдемар и тоже попробовал, насколько накачана шина.
– Так что…
– И-и-и… – раскис гость.
– Прекратить! Давай по порядку, – рассердился Андуевский.
Мужичок вскочил, утер нос рукавом и торжественно сказал:
– Вырдамельт!
Андуевский изобразил позу «весь внимание». Мужичонка помолчал, почесал в затылке и удивленно спросил:
– Не действует, что ли?
– Не действует, – посочувствовал Андуевский, – и кулечек бы не подействовал.
– О-ё… – сокрушенно закачал головой мужичонка, достал из-за пазухи потрепанную книжку и, показав ее Андуевскому, полуутвердительно спросил: – Подделка, значит?
Андуевский хмыкнул, взял книжонку в руки, полистал:
– Сколько заплатил?
– Буренку отдал, – сокрушенно вздохнул мужичонка.
– Буре-онку! – протянул Андуевский. Выдвинув ящик стола, он достал курительную трубку и начал не спеша набивать ее табаком, который по щепотке выуживал из недр того же ящика. Вольдемар тоскливо смотрел на этот процесс и не решался говорить.
Андуевский не спеша раскурил трубку, вышел на балкон, постоял там немного, вернулся в комнату и спросил:
– Значит, две недели еда в рот не лезет?
Мужичонка покраснел, кивнул и потупил взор. Андуевский вытряхнул пепел из трубки на клочок газеты, аккуратно завернул и протянул мужичку:
– Разведешь теплой водой на две клизмы – утром и после обеда.
Вольдемар закивал, взял пакетик и вопросительно уставился на книжку.
– Книжку оставлю себе. Буренку все равно не вернешь. В понедельник жду на семинары. Неуч.
Вольдемар начал мелко-мелко кланяться, поспешно отступая к двери, и наткнулся спиной на входящего Якимовича. Подскочив от неожиданности на полметра, мужичонка зыркнул на Якимовича и, не говоря ни слова, вывалился за дверь.
Поставив на стол бутыль с кефиром, Якимович поинтересовался:
– Что за субъект?
– Понимаешь, Мотя, – не спеша начал Андуевский, сосредоточенно нагревая страницу Вольдемаровой книги зажигалкой, – субъект сам по себе неинтереснейший. Прямо скажем, скучный субъект. Обязали его мои семинары посещать – с целью повышения квалификации. А чего ее повышать, когда квалификации у него нет!
– То есть как нет? – не понял Якимович.
– Ну, так – нет. Чистый лист бумаги в плане общественно-полезного труда. Запущенный случай. И так у него организм, понимаешь, устроен – что на генетическом уровне сопротивляется любой попытке привить ему работоспособность.
– Вот это да! – восхитился Якимович. – И что происходит?
– Ну что происходит… есть вот не может вторую неделю. Книжонку выменял с целью меня нейтрализовать как агрессора.
– Что за книжонка?
– «Нейролингвистическое программирование».
– Чего это?
– Да ничего особенного, тупиковая ветвь эволюции. Потом на досуге расскажу. Дело не в том, книжка-то двойная! Оч-чень, очень любопытный экземпляр.
С этими словами Андуевский разложил книжку на столе и ткнул пальцем в страницу, которую нагревал:
– Видал?
Якимович придвинулся поближе. Печатный текст на странице сильно побледнел, а сквозь него яркими синими буквами проступил рукописный: «Самую простую водку передвоить на сухих лимонных корках и этой перегнанной водки налить 4 штофав бутыль, которая должна быть обязательно толстого стекла; взять 12 золотниковкорицы, 4 золотникабадьяну, по 5 золотниковкардамона и мушкатного цвету, мушкатных орехов 2 штуки, все это растолочь, а орехи стереть на терке и положить в бутыль с вином. Тогда эту бутыль обмазать крутым ржаным тестом в 3 пальца толщиною и ставить в вольный дух, после хлебов на ночь, 4 дня сряду, а утром всякий раз бутыль вынимать. После 4 суток слить и подсластить, полагая на штоф по 1 фунтусахара».
– Ну, дела! – присвистнул Якимович.
– Да-а, – с нежностью погладил книжку Андуевский, – мощный вклад внес Вольдемар в мою коллекцию рецептов!
Якимович налил в стакан кефир, отхлебнул и поинтересовался:
– А что ты с ним делать будешь?
– С Вольдемаром? Ну, что… прививать ему насильно трудовую ответственность – бессмысленно. Будем менять мотивации.
– Чего-чего? – не понял Якимович.
– Да так, – уклонился Андуевский. – Клин клином вышибать, Вольдемар ведь тоже тупиковая ветвь эволюции.
Якимович подозрительно уставился на книжонку, потянул ее к себе, аккуратно закрыл и спросил:
– Лев Николаич, а ты, случаем, не опробовал уже новый рецептец?
– А что? – встрепенулся Андуевский.
– Ты водку от содержания книжки профильтровал?
Андуевский неопределенно пожал плечами.
– То-то я смотрю: трудовая ответственность, мотивации. Понабрался. Чем этот Вольдемар занимается?
– Вообще? Ну… эта… домовой.
– Чего-о? – обалдел Якимович. – Лев Николаич, ты меня пугаешь! На-ко выпей давай, – сунул он Андуевскому стакан с кефиром.
