— Сука… — прошептал Алексей, вновь ловя бандита на мушку.
И снова Павла спасло только чудо — он рыбкой прыгнул к крыльцу, перекатился через плечо — как раз вовремя, чтобы уйти от новой очереди, выбившей щепки из бревен дома. Вот он вскочил, взбежал по крыльцу. Толкнув дверь, нырнул в коридор.
Все, что успел Алексей, это отправить ему вслед, в темноту коридора, еще несколько пуль. Пытаться понять, попал или нет, у него не было времени — лагерь боевиков уже напоминал растревоженный улей. Началась и стрельба в ответ — один из боевиков, стоя на колене, стрелял в него из пистолета, ориентируясь на вспышки выстрелов.
Поймав боевика на мушку, Алексей дал короткую очередь из трех патронов, боевика отбросило навзничь.
— Попал… — прошептал Алексей и повел стволом, прицеливаясь в очередного боевика.
Чем-то это напоминало стрельбу в тире: боевики метались по лагерю, Алексей бил по ним короткими точными очередями. Находясь в ярко освещенном лагере, они были отличными мишенями. Ему даже удавалось ловить их «под пару» — так, чтобы пули, не попавшие в одного, попадали в другого.
Несмотря на царивший в лагере хаос, не все боевики поддались панике. Не прошло и минуты, как вокруг Алексея начали свистеть пули, пришлось срочно сменить позицию. Упав на землю метрах в десяти левее, Алексей сменил пустой рожок и снова открыл огонь.
Он стрелял по всему, что шевелилось. Стрелял и по машинам, по окнам домов — тем, из которых в него стреляли. Одну машину ему все-таки удалось поджечь, она взорвалась довольно красиво, хотя и не так эффектно, как это показывали в кинофильмах.
Ответная стрельба боевиков становилась все сильнее, пришлось снова сменить позицию, а заодно и рожок. Бандиты почти оправились от паники, пора было уходить. Расстреляв третий рожок, Алексей поднялся, подхватил копье и бросился прочь от лагеря, придерживая свою амуницию. Три автомата, рюкзак, пояс с подсумками и штык-ножом — все это болталось и лязгало, бежать было довольно трудно. Да и не безопасно — не пробежав и ста метров, Алексей остановился, влетев лицом в ветку дерева.
— Черт!.. — ругнулся он.
Эта остановка позволила ему прийти в себя. В лагере боевиков еще грохотали выстрелы, но за ним никто не гнался. Да и не погонятся — у страха глаза велики. Никто не будет его ловить в ночном лесу, но с утра начнется настоящая облава. Значит, за ночь ему надо уйти как можно дальше.
И тут его прошиб пот — Алексей вспомнил о привязанном к дереву боевике. Более того, ему стало ясно, что этого человека нельзя оставлять в живых. Он ведь наверняка все расскажет, и тогда Кате не избежать неприятностей, да и не только ей — у боевиков появится ниточка, по которой они смогут добраться до него. А значит, до Ольги и Сергея, до Лены…
У него не было выбора. Осознав это, Алексей отправился туда, где оставил пленника.
Стрельба к этому времени уже стихла. Увидев Алексея, пленник замычал, задергался. Холодея при мысли о том, что ему предстоит сделать, Алексей подошел ближе, приподнял копье и с ходу, боясь передумать, вонзил лезвие боевику в грудь.
Это было страшно. Но у него не было выбора — или этот человек, или Катя. Или Катя, или этот человек…
Боевик дернулся, захрипел. Потом затих, его голова свесилась. Вытянув лезвие копья, Алексей вытер его о плечо боевика, повернулся и пошел прочь…
Он шел через лес, рассчитывая рано или поздно выйти на трассу. Намеренно взял правее, чтобы спокойно миновать пост у въезда в лагерь, и не ошибся — минут через сорок лес расступился, перед Алексеем появилась слегка поблескивающая в свете звезд и поднимающейся луны лента шоссе.
Можно было перевести дух — Алексей был уверен, что теперь он в полной безопасности. Остановившись, развязал рюкзак, вынул бутыль с водой. Напившись, удовлетворенно вздохнул, потом прислушался — как он и ожидал, погони за ним пока не было. Вернув бутыль обратно в рюкзак, Алексей закинул его за спину, поправил кобуру с пистолетом и отправился дальше.
На душе было муторно — все пошло совсем не так, как он ожидал. Ему удалось найти Катю, она жива — это хорошо. Но отказалась вернуться с ним — это плохо. Помня о ней, он не стрелял в боевиков возле ее дома. Не хотел, чтобы его пуля убила дорогого ей человека. Ведь любит она, похоже, этого бандита, как бы странно это ни звучало. Любовь действительно сложная штука…
С этим все было ясно. Гораздо хуже то, что он не смог убить Павла. Враг был у него на мушке, достаточно было нажать на курок. Но он не сделал этого, дал Павлу шанс — и тот им умело воспользовался. И неизвестно теперь, чем все это обернется.
Алексей не корил себя за это, что не смог выстрелить Павлу в спину, — скорее, пытался разобраться в себе, в том, что произошло. Понимал, что поступил глупо, неразумно. Ведь убил он привязанного к дереву боевика — убил, потому что не мог поступить иначе. Так почему же он не смог выстрелить в Павла? Ведь идет война, самая настоящая. А на любой войне люди просто стреляют друг в друга, не думая о морали, чести и прочих глупых добродетелях. Взять тех же снайперов — ведь порой сутками, неделями выслеживают они свои жертвы. И когда враг попадает в прицел — со спины ли или как-то еще, неважно, — просто затаивают дыхание и выжимают курок в паузе между ударами сердца. Слышал он где-то об этом — или читал. Это их работа, они ее делают. И делают хорошо. Так почему же он не смог сделать то, что должен был сделать? Неужели ему мало того, что произошло с Ольгой, мало погибших Михаила и Марины, убитого Тимки?..
Это были тяжелые мысли. Алексей понимал, что не сделал того, что должен был сделать. Но знал он и то, что в тот момент не мог поступить иначе.
* * *
Стрельба началась внезапно. Выйдя из дома, Павел как раз разговаривал с Серьгой насчет завтрашнего рейда, когда за его спиной, со стороны леса, вдруг раздались звуки выстрелов, автоматные пули с треском начали дырявить его джип.
— Твою мать! — испуганно присел стоявший рядом Чилим.
— Бегом за оружием! — рявкнул Павел, осознав, что их лагерь подвергся нападению. — Занять оборону!
Мгновением позже он ощутил в затылке неприятный зуд, тут же пришло понимание того, что зуд этот он чувствовал еще несколько секунд назад — до того как началась стрельба. Так бывает, когда кто-то пристально смотрит тебе в спину. Или разглядывает через прицел…
Осознав, что в него целятся, Павел рванулся к домику. Сделал он это как раз вовремя, расслышав позади веселый посвист пуль — они прошли там, где он только что стоял. Прыгнул вперед, кувыркнулся через плечо. Чуть запоздавшие пули с раздосадованным треском впились в бревенчатую стену домика.
