Его речь звучала как тысяча горнов, а глаза пылали огнем. В эту минуту к нему подвели его прекрасного вороного нумидийского коня; шерсть блестела на скакуне, как полированное черное дерево. На этом красавце Спартак проездил пол войны, не раз жеребец выручал его. Дойдя до высшей точки нервного напряжения, вождь повстанцев вынул из ножен меч, и вонзил его в грудь, воскликнув.
— Я пойду в атаку пешком вместе с вами. После победы я выберу любого скакуна среди римских коней. А если мы будем побеждены, то я разделю вашу участь. Убив, его я разбиваю свое сердце, чтобы вылить поток яростной лавы.
Слова и поступок Спартака показали гладиаторам, что этот бой будет последним и решающим. Громкими возгласами приветствовали они своего вождя, прося его подать сигнал к атаке. Гигант-фракиец отбросил щит и поднял вверх два скрещенных меча.
— Пора! Вперед за лучшую жизнь! — Скомандовал он. В унисон затрубили трубы и букцины, началось наступление.
Гладиаторы напоминали, бешеных тигров, буквально клокоча от ярости. Их напор был подобен извержению лавы из тысячи вулканов, когда раскаленный поток опрокидывает и сжигает все. Так гладиаторы с неописуемым исступлением обрушились на римлян, завяз с ними рукопашный бой не на жизнь, а на смерть.
Легионы Красса дрогнули под этим страшным напором, заколебались и вынуждены были отступить под непреодолимым ураганом ударов.
Спартак первым врубился в ряды, два его тяжелых и длинных меча работали как мельница, каждый удар смерть. Он совершал чудеса отваги и мужества. Увидев, что противник пришел в смятение и стал подаваться назад, Спартак приказал фанфарам четвертого легиона, в рядах которого он был, протрубить условный знак Мамилию, обозначающий, что он должен напасть на правый фланг вражеского войска.
Услышав этот сигнал, Мамилий, находившийся в тылу пехоты со своими восемью тысячами конников, пустил их галопом, обогнул левое крыло гладиаторов и, вырвавшись вперед более чем на две стадии, развернул свои части и, повернув их вправо, понесся во весь опор, намериваясь ударить римлянам во фланг.
Красс опоздал с реакцией, и повстанцы врубились в ряды потрепанной пехоты. Давясь куском баранины в вишневом соусе, и пожирая пиров начиненный дроздами, он приказал Квинтию парировать удар вражеских кавалеристов. Римляне прорывались сквозь ряды, топча собственную пехоту. И все-таки их было пятнадцать тысяч, и они смогли остановить Мамилия.
В то же время Муммий подвел свои четыре легиона к правому флангу гладиаторов и начал отчаянную атаку. Граник в ответ на это вывел два последних стоящих в резерве легиона и в свою очередь напал на римлян.
Исход сражения по-прежнему был неясен, на стороне римлян численность, на стороне рабов опыт и мужество. Римские легионы стали было беспорядке отступать под иступленным напором гладиаторов, но тогда Красс ввел в бой несколько последних резервных легионов. Однако паника уже увлекала римлян, их ряды смешались, потери возрастали. Командующий войсками трибун Мамерк был убит Спартаком, после чего легионеры стали разбегаться.
— Победа! Близка победа! — Кричал Спартак и тысячи глоток подхватили возглас.
Рабы еще больше прибодрились, а отступление римлян превратилось в повальное бегство. В этом, когда исход боя был, как казалось, уже решен, появились новые многочисленные отряды.
Позади на коне скакал могучий всадник в сверкающих золотом латах.
— Помпей прибыл как всегда вовремя! — Раздался возглас. И освобождая поле, в атаку пошли стальные легионы. С лихорадочной поспешностью они ринулись на Спартака и его гладиаторов, ряды которых несколько расстроились во время преследования бегущих римлян.
Еще сильнее и ожесточеннее разгорелся бой в центре, а тем временем пятнадцать тысяч кавалеристов Помпея ударили Мамилию в тыл, обойдя его с левого фланга. Как доблестно не сражались гладиаторы, их быстро смяли, вражеская кавалерия насчитывал уже тридцать тысяч мечей. Не смотря на весь опыт и энергию Граника, и невиданное мужество и отвагу его воинов, против рабов было двадцать опытных прошедших войну в Испании легионов Помпея. Римляне, пользуясь численным превосходством, обошли его с флангов.
Восставшие уже больше не питали надежды на спасение, их не воодушевляла больше мечта о победе, им оставалось только одно: дорого продать свою жизнь. Как лев, загнанный стаей волков в ловушку, так и обложенный со всех сторон раб огрызается, погибая и унося врагов в могилу.
Это было уже не сражение, а кровавая бойня, лютая резня. Гладиаторы был почти полностью окружены, доведены до крайности, но никто не бросил меч и не просил пощады.
На правом и левом флангах рабы, преследуемые и окруженные, отступили; только центр, где храбро сражался Спартак и неподалеку от него Арторикс, еще оказывал сопротивление дьявольскому прибою.
Увидев, что его одолели, Граник бросился в самую гущу сражения, убил одного трибуна, двух деканов и десяток солдат, но Вась израненный, пронзенный двадцатью мечами, умер, как герой каким он был всю жизнь.
Спартак видел как вокруг его падали товарищи. Погиб глава легиона молодой, красивый Теулопик изрубленный в капусту. Вот рухнул сражавшийся с большой отвагой македонянин Эростен.
В яростной сече лишился руки Мамилий, но даже с одной конечностью он продолжал рубиться, пока его не подняли на копья.
Наступил вечер, а битва все еще продолжалась; изнуренные раненые и истекающие кровью гладиаторы не прекращали сопротивления.
Спартак во главе тысячи воинов шел стальным клином, словно молот он врезался в ряды седьмого рисского легиона под командованием Флавия. Хотя этот отряд и состоял из ветеранов, все же он не мог противостоять натиску фракийца и призывал на помощь Помпея и Красса. Оба полководца предпочитали находиться на приличном расстоянии. Трибун Клавдий за которым следовало множество храбрых ветеранов Мария и Суллы, бросился на Спартака, но был тут же убит им. Казалось, что это сражается сам бог войны Марс, насколько стремительны были движения обоих его мечей. Их даже нельзя сравнить со струйками дождя, это были две молнии в руках у Юпитера. За несколько минут пали два центуриона, двенадцать деканов, пытавшимся показать солдат как следует поражать врага. Они не смогли подать им никакого примера кроме собственной гибели.
Бок о бок со Спартаком бился нумидиец Висбальд, начальник одиннадцатого легиона, проявляя необычайное мужество и храбрость; вокруг этих титанов громоздились сотни вражеских трупов.
Над полем сражения сгущались сумерки, и все же римляне, которые могли себя считать победителями, вынуждены были продолжать бой. Вскоре взошла луна и осветила своими бледными лучами мрачную картину кровавого побоища.
