Я стукнула кулаком по столу и поползла на кухню за чаем. После символического примирения с Максом мы втроем гудели в несчастном ресторане остатки ночи, периодически становясь вменяемыми и трезвея, периодически уходя в такой неадекват, что звезда рок-н-ролла, явно что-то отмечавшая с друзьями, песню начала писать на салфетке задолго до рассвета. Либо я здорово просчиталась в пьяном угаре, и он рисовал номер телефона для чересчур шикарной официантки. Сознание штормило до сих пор. Во всяком случае, на концерты к нему теперь можно было проходить бесплатно. Явный плюс и несомненное очко в пользу концепта «остаться в России».
Чай, как всегда, отсутствовал. Я перестала ходить по магазинам в тот день, когда меня приняли в Зефир. Смеяться не хотелось, хотелось плакать и умирать. А ведь в шестнадцать мы пили так, что хоть в Палату мер и весов наши достижения выставляй. В раздел «Сколько может выдержать человеческая печень, а также все остальные органы». А потом с утра – бац! – и свеженькие.
Где та печень и где та Оливия? Я поняла, что до кафе просто не дойду, и, плюнув на приличия, позвонила к соседям.
Дверь открыла вполне себе интересная женщина лет пятидесяти, внимательно выслушала слезную просьбу о пакетике чая, после чего вынесла мне целую пачку, да еще коробку печенья в придачу. Я растерялась, не зная, как благодарить, потом все-таки выдавила из себя улыбку и бодрое: «Спасибо! Отдам с процентами».
Вернулась в квартиру. Голова меж тем считала варианты о социальном происхождении соседки и оценивала ее материальное положение. Я заварила чай и принялась за печенье, фоном решив про хорошее образование, отличную и любимую работу призванческого толка, а также мужа. Нормального такого, обыкновенного здоровского мужа. Потом зачем-то дорисовала в голове двадцатилетнего сына и махнула рукой на свои мысли.
Набрала Гере. Тот не отвечал; надо думать, подъехавшая на «BMW Х6» Катя догадалась выключить звук на телефоне. Ночь дробилась на фасеточный рисунок воспоминаний, но, по-моему, Гера шел ей на пользу. Аккуратные джинсы без излишеств, шелковая туника, сапожки на плоской подошве! Да когда она без каблуков ходила в последний раз, черт побери. В университете всегда моталась на десятисантиметровых шпильках. Мы с Максом остались вдвоем и долго пьяно смеялись над тем, что любовь делает с людьми. Потом спорили, наверное, полчаса, кто расплатится. Я мотивировала свое желание тем, что мне однозначно все равно, платить или нет. Макс серьезно смотрел на меня, что-то говорил и снова серьезно на меня смотрел. Потом мы пришли к какому-то общему итогу, откуда-то нарисовался обеспокоенный Мишка – помнится, я пропустила что-то около пятнадцати звонков от него – и развез нас по домам. При Мишке было как-то неудобно, поэтому я не пала на шею Максу со словами о том, как люблю его. Да и просто не пала на шею. Можно сказать, повезло чертовски. Теперь оставались хотя бы какие-то варианты.
Я сделала два глотка из кружки и уставилась на живописный след на белой стене. Самое верное, правильное и по-книжному логичное – ехать в Лондон. Кольцевая композиция, так ее и так. Начинали в Лондоне, заканчиваем в Лондоне. Там покрутить мозги агенту и просто очень талантливому мальчику Эйдану. Месяца эдак два. Написать роман о закрытии, в котором все будет хорошо, и альтер эго Геры и Макса начнут меня слушаться, и накопают жуткую историю о том, какие эксперименты на поле закрытия реальностей проводились при советской власти и к чему это привело. Я задумчиво постучала пальцами по щеке. Определенно, подобный сюжет существовал не в одном десятке произведений. Впрочем, главное ведь не идея, а детали, правда? Сколько уж меня за «Мальчиков» ругали, и что? Значит, написать, отдать в издательство, а Эйдан пусть хлопочет, чтобы меня перевели. Впасть в запой, загул, объехать пять европейских столиц за две недели, не отвечать на его звонки. Помириться с отцом и сделать свадьбу хлеще, чем у Уильяма и Кейт. Пусть знают наших.
Я на мгновение прервалась, чтобы, отчаявшись, запустить пальцы в волосы. То Лондон домом зову, то русских – нашими. Чертова путаница.
Прекрасная история с шикарным хеппи-эндом. А главное – какой задел на будущее! В старом добром Соединенном Королевстве уже сколько лет ничего не происходило и не произойдет! Спокойно растить детей и стариться. Muse, опять же, выступают там куда чаще. Ах да, Макс – не вспоминать и не видеть.
Идеальная задумка. Я вздохнула и снова набрала Гере. Надо было посоветоваться относительно отличной квартиры на Чистопрудном бульваре, может, он в нее въедет? Не пропадать же жилью. Гера снова не взял трубку, я дослушала сообщение до автоответчика, хотела было наговорить все, что думаю – и не смогла. Струсила, нажала на «отбой».
Пожечь мосты и бежать, бежать, не оглядываясь.
Я покружилась по квартире, подошла к окну, открыла его и вдохнула свежий, чуть волглый воздух. Тепловато для конца декабря.
…Но какая заявка на успех – никогда не видеть Макса. Второй вариант тоже был неплох, но в этом месте проседал катастрофически. Заключался он в том, чтобы остаться в Москве, вести шикарный образ жизни и выйти замуж по такой же схеме, как с Эйданом. Продолжить работать в Зефире, периодически звонить генерал-майору с требованиями повесить Интернет, написать все тот же роман, сорить деньгами. Видеть каждый день Макса и понимать, что не демиург и не могу ничего поделать с тем фактом, что он занят. Ах да, раскопать информацию о страшных экспериментах и решить проблему с прорывами.
Наконец, третья возможность. Спать с Максом за спиной у Риты. Честно говоря, при всей железобетонности и негибкости, при всем презрении к адюльтеру, в последнее время я слишком часто хотела заполучить хотя бы часть Макса, хотя бы пару взглядов и улыбок в свое распоряжение. А он, ласковый дурак, дарил меня и тем, и этим, заставляя желать большего.
Я налила себе еще чаю и сгрызла пару печенюшек. Тяжело вздохнула и потянулась за телефоном. Вбила знакомые цифры, уняла сердцебиение и нажала на «вызов». За последние пять лет я набирала этот номер дважды. Оба раза – безрезультатно. В день, когда умерла бабушка, мама просто не взяла трубку, и мне пришлось отправлять эсэмэс. В день, когда опубликовали мой роман, я послушала гудки и отключилась сама на четвертом или пятом, поняв бессмысленность своих действий. Заставить ее гордиться? Чем? Если она не разговаривала со мной по факту побега. Ее можно было понять: единственный ребенок уносится галопом прочь, меняя всю свою жизнь. А с другой стороны – ну откуда у меня такая внешность? Ладно, ростом не вышла, но мордашка-то… Материнская. Модельная. Она всегда была слишком занята собой, чтобы по-настоящему чего-то ждать от меня. Встречи, тусовки, подружки.
