Тот, погладив его по голове, ответил:
— Все, что я знаю, мне передал отец, как сам я должен передать тебе, моему сыну. А ты обязан передать своим сыновьям. — Помолчав, тихо, с затаенной грустью, сказал: — Надеюсь, у тебя их будет много…
Закончив, Дариус подобрал с земли ножны, вложил в них саблю и направился к хорошо видимому в сгустившихся сумерках костру, чьи языки пламени, отражаясь, играли на высившихся рядом деревьях и откуда доносился аппетитный аромат сваренной похлебки.
— Дар, — окликнули его негромко.
Это Сегур, его низкий, с хрипотцой голос не спутаешь ни с чьим другим. Дариус видел чью-то смутную тень за кустами крушины, густо разросшейся на опушке. Правда, он решил, что это один из наемников наблюдает за ним, пытаясь оценить его умения.
Не жалко, пусть смотрят, разве это все, что есть у него в запасе?
— Слушаю тебя, Сегур.
— Ты, это, не думай… — Как обычно, связная речь давалась наемнику нелегко. — Я тогда был против. Ну, это… Но он…
— Идем, — все еще разгоряченный Дариус хлопнул здоровяка по плечу. — Сейчас нас звать начнут, ужин готов. После поговорим, будет еще время.
Настроение после знакомства с саблей почему-то было приподнятым, и он прошептал:
— Все сложится хорошо. Долузсцев мы найдем и справимся с ними. И Элика обязательно меня дождется.
— Галуг, Сегур — дежурите первую половину ночи. Вторую возьмут Бист и Челей, — объявил Дариус после того, как с похлебкой было покончено.
Каждый должен понимать: не дает он своим людям поблажки, а держит их наравне со всеми. Пусть Сегур и не совсем свой, но они земляки и знают друг друга давно. Выносить на люди то, что произошло в Балинуйском лесу, Дариус не стал и другим наказал, чтобы молчали. Во-первых, произошедшее не делает ему чести — как же, проспать собственное оружие. Ну и во-вторых, спрашивать нужно с Бора, но сейчас это сделать уже нельзя.
Ставить в караул этой ночью Ториана нет смысла, на него и глядеть-то без боли невозможно. Весь день он клевал носом в седле и даже на подтрунивания Галуга отвечал лишь улыбками, хоть бы раз слово в ответ сказал. Что же с ним такое ночью происходило? Неужели одна из дочерей Жанира такая горячая попалась, что Дариус его узнать не может? Сколько раз им приходилось не спать ночь, две, а то и больше? Но никогда раньше он таким измочаленным друга не видел.
Челею же в любом случае придется рано вставать, вон, всю похлебку до донышка подмели, готовить он умеет. Не приведи Гитур, каждый вечер такое будет происходить, так у него и выспаться ни разу не получится.
«Наказать ему, чтобы бурду готовил? Тогда точно на утро оставаться будет. Если Челей, конечно, сам раньше не догадается», — улыбнулся своим мыслям Дариус.
День за днем они все дальше углублялись на север баронства, рассчитывая через пару дней достичь предгорий. Затем им предстоит повернуть на запад и пройти вдоль Гойдческих гор до самой границы с герцогством Кандестуд.
Ехали не торопясь, заглядывая во все попадающиеся по пути селения. Да и куда торопиться? Кто может знать, где именно в следующий раз объявятся долузсцы? Возможно и такое — только удалишься от какой-либо деревни, как оттуда примчится гонец со страшной вестью. Лошади должны быть отдохнувшими, чтобы добраться до места как можно скорее.
Там, где имелась такая возможность, ехали не вслед друг за другом, а растянувшись в ширину. Двадцать человек двойками, а чуть в стороне и отдалении — три лучника: Бист, Галуг и еще один, Айчель, доказавший на деле, что если он и уступает в мастерстве сверду, то Галугу равен.
В этом есть смысл. Если долузсцы повстречаются им конными, то атаковать их необходимо двойками, а то и четверками на каждого, в зависимости от их числа. Так пусть люди привыкают к своему напарнику, как привык он, например, к Ториану. Им двоим, чтобы понять друг друга в бою, давно уже не надо ни слов, ни жестов, ни даже взглядов.
Ну а если пешими, что в большинстве случаев и происходит… Каждый долузсец сам по себе очень силен как воин, но предпочитают они биться в тесном строю, сколько бы их ни было, и тут уж главное — разорвать строй.
Задача же трех лучников — не ввязываясь в бой, оценивать ситуацию со стороны и посылать меткие стрелы именно туда, куда наиболее необходимо.
Тем более ни от Галуга, ни от Айчеля много толку в конной сече не будет. Что же касается Биста, тут дело в другом. Он и стрелок знатный, и как мечнику ему равных мало, да и во всем остальном хорош. Ему хоть сейчас отряд под командование — и в бой. Бист увидит сразу, где именно нужна помощь, и сам поможет, и двум другим своим товарищам укажет.
Вспомнив о лучниках, Дариус посмотрел на ехавших бок о бок и беседующих между собой Галуга с Айчелем.
Посмотрел и едва смог удержаться от улыбки. Нет, сам их вид ее не вызывал, дело в другом — забавно слушать их разговор. Как будто бы и степенный, и о серьезных вещах, но оба они шепелявили так, что невольно хочется улыбнуться.
«Быстро они сошлись, будто родственные души. Может, и действительно есть у них общая кровь?»
Дариус как-то поинтересовался у Айчеля, кто его отец. Тот лишь пожал плечами: самому бы знать.
«И чему удивляться? Вот оставят меня самого долузсцы без башки, и вдруг у Элики сын родится, ну и что тогда он сможет о своем отце рассказать?»
Почему-то мысль о возможности остаться без головы нисколько ему настроение не испортила. Все будет хорошо, а если уж действительно судьба сгинуть здесь, в лесах на самой окраине Фагоса, так не все ли равно, что там и как произойдет дальше?
При прощании Дариус пытался вручить Элике несколько монет: мол, не чужие они теперь люди. Но девушка так на него посмотрела, как будто он сделал или сказал что-то очень неприличное, ему даже оправдываться пришлось. Ториан, наблюдавший всю эту картину, позже не смог не уколоть:
— И чего ты так торопишься расставаться с деньгами? Женишься — все само собой произойдет.
Дорван взглянул на друга, державшегося слева него. Тот подмигнул ему, не забыв блеснуть в улыбке зубами, и заодно перекинул глефу с плеча на плечо.
Они ехали сжатым полем, откуда еще не успели вывезти на обмолот сложенные в стога ржаные снопы.
«Неплохой урожай в этом году выдался, — оценил Дариус количество стогов. — И король Фрамон сам себе не враг затевать войну с Энзелем раньше, чем хлеба уберут с полей. Ну и чтобы с погодой повезло, не налетели затяжные дожди, а то весь хлеб на корню сгниет. Тут ведь как: с одной стороны, неплохо бы дождей — глядишь, и долузсцы объявятся. А с другой — жалко же урожай, страда в самом разгаре».
Последняя ночевка застала их в селе, по рассказам Кабира чуть ли не самом большом в баронстве Эдвайстела, дальше таких уже не будет. Переночевали хорошо: приняли наемников нормально, без всяких косых взглядов за спиной, накормили неплохо и еще с собой вдоволь хлеба нового урожая дали.
