– Поверить не могу, что слышу это от тебя, – глухо произносит Виктор.
– Ты видел Берта, видел, что с ним стало… ты видел мой отряд, – поспешно добавляю я. – Они сильные. Они не заслуживают Второй круг…
– Это не ты, – жестко говорит Виктор, перебивая меня. – Ты не можешь сдаться просто так. Это совсем на тебя не похоже.
Это утверждение и уверенность, с какой оно произнесено, сбивают меня с толку.
– Почему? – Я встречаюсь с ним глазами. – Откуда тебе знать, что похоже на меня, а что нет?
– Все еще хочешь знать, почему я не выдал тебя в Архиве? Почему не выдам сейчас? – быстро проговаривает Виктор, и на его лице появляется кривая, нервная улыбка. – Все просто, – он шагает вперед, сокращая расстояние между нами. – Я был уверен, что ты никак не связана с малодушными. В этом и заключается мой секрет: я знаю тебя – и знаю намного дольше, чем ты думаешь. Ведь ты…
– Не может быть, – вырывается у меня. – В Архиве я видела тебя впервые.
Виктор хмурится.
– Я с тобой секретом делюсь, а ты перебиваешь. – Покачав головой, он усмехается, на этот раз намного спокойнее. Его лицо светлеет, словно он принял какое-то решение. – Это ты встретила меня впервые – а вот я уже хорошо тебя знал. Однажды, сама того не ведая, ты помогла мне, и там, в Архиве, я решил, что могу ответить тебе тем же, хоть как-то тебя отблагодарить.
– Но за что? – спрашиваю я недоверчиво.
– За то, что ты не опустила руки, – отвечает Виктор, продолжая улыбаться. – Это было года четыре назад, если не больше, Корпус тогда только образовался, мы еще и половины местных технологий не освоили… Я уговорил братьев попробовать разобраться, как функционирует Большой зал, и вместе мы пытались создать программу рендер-контроля… – Он качает головой. – Это напоминало настоящее сражение. Большой зал выматывал нас, не желая раскрывать свои секреты. Работать приходилось круглые сутки, не останавливаясь ни на секунду, ведь если бы процесс прервался – пришлось бы начинать все сначала. Мы работали по очереди. Мое время начиналось после отбоя. Целый месяц я не спал ночами, затем второй, третий – безрезультатно. На третьем месяце я уже перестал верить, что у нас может что-то получиться, думал, как сказать об этом братьям, подыскивал нужные слова, но постоянно откладывал этот неприятный разговор, шутка ли, потратить впустую столько драгоценного времени по моей инициативе… О! – внезапно восклицает Виктор. – Вопрос на засыпку. Балкон Просвета на первом уровне Корпуса, что в нем необычного?
– Там самое сильное освещение во всем Просвете, – почти не задумываясь, отвечаю я. – Почти как днем. И темная блестящая стена, в которой можно увидеть свое отражение, – я часто останавливалась у нее, делая небольшие передышки.
– Изнутри она прозрачная. За ней располагалась наша лаборатория. И однажды поздней ночью я увидел, как девушка в костюме Смотрителя останавливается у этой стены, пытаясь отдышаться после круговой пробежки по уровню. Ты тогда только-только начала бегать, верно? Потому что выглядело это…
Он заминается, пытаясь подыскать подходящее слово, которое меня не обидит.
– Жалко, – подсказываю я, облегчая ему задачу.
– Когда увидел тебя в свою следующую смену, – вновь заговаривает Виктор, – я решил, что сдамся только вместе с тобой. Перестанешь бегать – я тоже опущу руки, брошу проект и признаюсь братьям, что понятия не имею, как заставить Большой зал работать. Но ты продолжала появляться, раз за разом – и посмотри, где мы сейчас! – Он взмахивает рукой в перчатке – и полигон вновь вырастает и тут же осыпается вниз. Потом взволнованно продолжает: – Ты ни разу не позволила себе сдаться, отступить – не позволишь и сейчас. Сражение – это часть тебя. Все это время я присматривал за тобой и видел тебя, видел, как ты еще Смотрителем сражалась каждый день за жизнь и здоровье своих силентов. Поэтому, когда в следующий раз тебя одолеет мысль, что ты приносишь только неприятности или что тебе не место в Корпусе, – подумай о том, что без тебя Корпус был бы совершенно другим. Он стал таким сильным только потому, что ты не опустила руки и тем самым не позволила мне этого сделать. – Виктор прерывается, чтобы перевести дыхание. – Порой даже не подозреваешь, насколько важную роль играешь в чьей-то жизни, верно? – говорит он уже намного спокойнее.
Я киваю, не в силах сказать хоть что-то, но на этот раз не паника сдавливает мне горло, это какое-то чувство, которому я не могу найти определения. Все это время Виктор был за моей спиной, прикрывал меня – а я об этом даже не догадывалась.
– И тебе не убедить меня в своей бесполезности. – Виктор улыбается. – Я видел запись твоей последней тренировки у Кондора. Пятеро «охранников» за полторы минуты – ты и без оружия неплохо справляешься.
Невольно улыбаюсь в ответ:
– Кондор называет это «нейтрализовать по-тихому». И у одного из них был шокер, который удалось отобрать. И… – Я пожимаю плечами, – и неравное положение, они ведь Совместимые, а я – нет. Они поддавались.
– О, поверь мне, – улыбка Виктора становится широкой, – они не поддавались.
В нашем разговоре возникает пауза, мягкая, спокойная – самая редкая разновидность. О такой паузе не скажешь, что она повисла, ведь она не тяготит, это продолжение разговора без слов.
– Пожалуй, не стоит вообще упоминать, что ты прошла Бешеную Пляску, – возвращается к словам Виктор.
– Потому что это нарушение?
– Потому что никто не поверит… И да, это нарушение, – усмехается он. – И о нем никто не узнает… но только при одном условии. Ты должна пообещать, что больше не будешь так рисковать собой, – медленно говорит он, пристально глядя на меня. – Не всегда рядом окажется кто-то, кто успеет подхватить тебя.
– Я думала, ты скажешь: если пообещаешь, что и в этот раз не сдашься…
Виктор смотрит на меня. В его глазах появляется горечь.
– Слишком важное обещание, – говорит он, качая головой. – Слишком… сильное. Такие обещания можно давать только самому себе.
«Свободный день», – гласит объявление на стенде с расписанием. Из разговора во время завтрака узнаю, что занятия отменили из-за того, что сегодня весь старший состав Корпуса задействован в тренировочном бою на поверхности.
Поверхность.
Это слово пробегает мурашками по спине. Может быть, скоро, совсем скоро я окажусь там. Альма говорила, что финальное испытание, которое определяет выпускную оценку отряда, проходит на поверхности. До нашего выпуска осталось всего три месяца.
Три месяца – это совсем немного. И это целая вечность.
Виктор вовремя напомнил мне, что я не привыкла сдаваться. Мысль покинуть Корпус была малодушной, и я должна сделать все, чтобы от нее избавиться. Есть множество причин пройти этот путь до конца: отряд, который поверил в меня, Кондор, который тоже поверил в меня, Берт, который зашел слишком далеко, пытаясь меня защитить… Забавно, насколько причины остаться в Корпусе сходны с причинами того, почему мне хотелось его покинуть.
