Не задерживаясь ни на секунду, лейтенант Любимов тут же стремительно качнулся в противоположную от стенки купе сторону и в движении, когда находился прямо посередине раскрытой двери купе, снова произвел, но на этот раз три выстрела по пространству левой половины этого купе. Послышался стон и падение на пол тела человека. На какую-то долю секунды глаза лейтенанта вошли в контакт с глазами еще одного человека, который находился за пределами купе по ту сторону оконного стекла. Пальцы руки сработали сами собой, загремели выстрелы "Вальтера Пк38", которые уже не прекращались, пока не кончились патроны в обойме пистолета.
Лейтенант Любимов еще стоял, плотно прижавшись спиной к стеклу окна вагона и держа в опущенной руке "Вальтер Пк38", когда в коридор купейного вагона набежали какие-то красноармейцы и командиры. Они, протискиваясь мимо лейтенанта, заглядывали в купе и сокрушительно кивали головами, видя окровавленные тела майора, капитана и рядового красноармейца Красной Армии. Затем с группой своих командиров прибежал капитан Теплицин и первым делом потребовал, чтобы один из его офицеров осмотрел бы купе.
Старлей в кирзовых сапогах прошелся по лужам крови и, не обращая внимания на кровь, начал рыться в каком-то кофре, стоящем на приоконном столике купе. Он удовлетворенно покивал головой, лямки кофра закинул себе кофр на плечи и, также шагая по лужам крови, вышел из этого купе. По коридору вагона он прошагал пару шагов, своим ключом открыл восьмое купе, вошел в него и тут же заперся на ключ, а у дверей купе на охранный пост встал боец с автоматом.
Капитан Теплицин отвел лейтенанта Любимова в сторону и тихо ему прошептал на ухо:
— Лейтенант, своим геройским поступком ты спас всех нас, все командование фронтового батальона связи. Кто бы мог подумать о том, что в родной столице у нас попытаются украсть фронтовую шифровальную машинку. Но ты об этом ни-ни, никому ни слова, а то сейчас синемундирники набегут и будут требовать объяснений, почему стрельба, почему убитые…, да потому что война, вот почему. Но они этого не поймут, так, что готовься брат к худшему, но мы тебя в обиду не дадим.
3
Ленинград встретил лейтенанта Любимова абсолютным спокойствием и показным миролюбием. На Московском вокзале даже и близко не наблюдалось того безобразия, что творился на Ленинградском в Москве. Никаких тебе там случайных лиц с гигантскими кепками на маленьких головах, повсюду девчонки в красных косынках и парни с противогазами на боку, которые внимательно следят за порядком в домах, на улицах и на площадях. Парни и девушки доброжелательны, хорошо воспитаны и на все вопросы знают ответы. Правда никто из этих парней и девушек так и не ответил на вопрос, где же находится штаб Северо-западного фронта, а подозрительными взглядами смотрели вслед лейтенанту РККА, задавшему такие провокационные вопросы.
Игра в викторину закончилась очень быстро, вскоре усиленный патруль милиционеров арестовал подозрительного лейтенанта и, не обыскивая и не проверяя документов, доставил его на центральный милицейский участок города. Там на участке его принялся допрашивать старший лейтенант милиции Василий Лицын, который всего вторую неделю служил в органах общественного правопорядка Ленинграда, куда его устроил друг отца парня. Из военкомата пришла повестка на призыв Василия в армию, а он в течение трех лет так и не сумел сдать ни одного вступительного экзамена в вуз, поэтому теперь ему грозила служба простым рядовым бойцом в армии, да еще в такое лихое, военное время. Вот папаша, начальник отдела Смольного, и договорился со своим старым другом о том, чтобы сыну воинскую службу заменили бы на службу в городской милиции. Тот своим приказом оформил парня на службу в милицию на центральном участке, где служили одни свои люди.
Увидев арестованного армейского лейтенанта, только что доставленного в участок, старший лейтенант милиции Василий Лицын почему-то решил, что это немецкий шпион. Допрашивая лейтенанта Любимова, он даже попытался провести допрос с пристрастием, но все это привело к весьма печальным результатам. Вовремя прибывшие офицеры НКВД извинились перед лейтенантом Любимовым и отправили его по правильному адресу, а с Василия Лицына сняли три командирских ромба, а его самого по повестке отправили на призыв в военкомат.
Сейчас Артур Любимов стоял перед усатым майором кадрового управления Северо-Западного фронта, слушал и не понимал, о чем ему говорит этот фронтовой кадровик. Заканчивался второй месяц войны, наши по всем направлениям и фронтам отступают, ему бы только воевать и бить немцем, а этот усач в военной форме ему о каких-то штрафниках рассказывает. Лейтенант Любимов собрался с силой воли и все же прислушался к тому, что так старательно майор Зубов пытался затолкать ему, как выпускнику тверского пехотного училища, в голову. А майор Зубов в это время думал о том, что парень, видимо, ему попался не промах, вон, как о нем местные энкэвэдэшники заботятся. Вчера к нему сам начальник оперативного отдела полка фронтовой охраны НКВД приходил и слезно попросил его за одного знакомого парнишку, лейтенанта, где-нибудь в Ленинграде командиром взвода пристроить.
Вот он и решить немного потрафить энкэвэдэшнику, устроил его парня командиром целой роты фронтовиков. Правда, в роту всех уголовников, дезертиров, мародеров и осужденных лиц со всего фронта собирали, чтобы они дослужили свой воинский срок. Эти штрафники не воевали и не будут воевать, а сидели себе в клетках камерах тюремных казарм в районе Московского вокзала и носа на городских улицах не показывали.
Майор Зубов еще раз, тщательно выговаривая каждое слово, прочитал приказ, подписанный командующим Северо-Западного фронта, о назначение лейтенанта Артура Любимова командиром роты штрафников. И тут же дал понять этому выпускнику тверского пехотного училища, что разговор окончен, что тот должен отправляться по соответствующему адресу и принимать ротное хозяйство. Перед прощанием майор Зубов поинтересовался тем обстоятельством, а какое оружие лейтенант имеет при себе? Узнав, что всего лишь наган с одним патроном, майор укоризненно покачал головой и по-отечески посоветовал неопытному лейтенанту зайти к интенданту третьего класса Мясникову и получить у него хотя бы дополнительную винтовку. Но Артур Любимов не прислушался к совету опытного и все знающего майора Зубова, а сразу же отправился на место своей новой службы.
Майор Зубов, видимо, сознательно приукрасил ситуацию, когда эти два здания красного кирпича, расположенных за двухметровым забором с колючей проволокой поверху, называл казармами.
