Яр пожал плечами.
— Пока не надо.
Нинель принялась рассматривать образок. Потом перевернула и провела подушечкой указательного пальца по гладкой стороне. Потом пробормотала:
— Странно…
— Что?
— Обратная сторона как будто гладкая. Обычно с обратной стороны образков всякие надписи…
— Например?
— Ну, скажем, «Пресвятая Богородица, спаси нас»… или «На Тебя, Господи, уповаю»… бывает, что крест изображен.
— Ну да…
— А этот гладкий…
Она поднесла предмет к глазам и прищурилась.
— С виду гладкий… как будто очень мелкая насечка…
Яр быстро выхватил образок из руки Нинели и вновь поместил в скан-камеру.
— Обратная сторона, сканирование и увеличение.
— Обнаружен текст, — тут же отозвался компьютер. — Вывести на экран или прочесть?
— И то и другое, — сказал Яр.
Голос начал читать:
Что дивит вас? Что изумляет,
Если был мой наставник — сон,
И сильно я опасаюсь,
Что вдруг проснусь, оказавшись
Снова в глухой темнице?
А если так не случится,
То ведь присниться может.
И вот я пришел к тому,
Что все-то счастье людское
Проходит как будто сон,
И его упустить не хочу я,
Пока мне оно причастно.
После паузы компьютер сказал:
— Конец текста.
— Источник цитаты?
— В бортовой библиотеке отсутствует.
— Подключись к местной сети.
Компьютер помолчал, а потом ответил:
— Источник — пьеса Педро Кальдерона «Жизнь — это сон», Большая антология драматургии докосмического периода, издание Академии наук…
— Хватит. Проверь историческую справку. Эта пьеса ставится до сих пор?
— Да, как профессиональными, так и любительскими труппами.
Яр опустил голову, слегка покачиваясь в кресле.
— Ты что?.. Что-то вспомнил? — спросила Нинель.
— Похоже, — сказал Яр, потирая висок. — В моей нынешней жизни я не интересовался театром. Этот стих… там дальше… я помню продолжение…
Он задумался и без выражения продекламировал:
…И его упустить не хочу я,
Пока мне оно причастно.
Молю вас простить за ошибки,
Ибо прощать благородно
И свойственно человеку.
— Совершенно верно, — заметил компьютер. — Это финальная реплика принца Сехизмундо, которой кончается пьеса.
Нинель покачала носком ботинка.
— Странный отрывок для гравировки на образке.
— Да уж… Компьютер, перекинь аудиозапись и текст пьесы в объемник в моей каюте.
— Выполнено.
Яр встал из кресла. Таким Нинель его еще не видела. Вид у психотехника был растерянный.
— Ты куда? Слушать пьесу?
— Что? Нет, это потом, вечером послушаю. Сейчас надо обратиться к духам… попросить удачи для завершения нашего предприятия.
— А… Ну давай.
Яр вышел. Нинель вынула из скан-камеры забытый им образок и вновь принялась рассматривать. Впервые за долгое время ей вдруг захотелось напиться.
«Ты же знаешь, как это опасно».
Цхар зло прижал острые уши к пятнистой голове и оскалил клыки.
«Ты слышал, как мало шансов сделать то, что нужно сделать…»
Рычание.
«Нас слишком мало».
Снова рычание.
«Нам нужна помощь».
Насмешливое фырканье.
«Местные Хозяева злы на людей».
«И что?»
«Они затребуют с тебя неподъемную цену».
«А что остается, Батр Цхар?»
Рычание.
«Эта девушка… Удачница…»
«Она пыталась тебя убить».
«Сначала да, но потом… Она погибла, пытаясь мне что-то сказать».
Фырканье.
«Я преследовал ее и ответствен за ее смерть».
«Что ты хочешь сделать?»
«Просить о помощи».
«Зная цену? Ты хочешь лакать из родника, вода из которого убивает».
«Да… Батр Цхар, ты же знаешь, что, если есть шанс… хотя бы маленький… я не могу его упустить. И ты тоже. Не только она… столько людей погибло. Нельзя, чтобы всё это было впустую».
Недовольное ворчание.
«И ты отведешь меня к Ним».
Молчание. А потом цхар хлестнул хвостом по бокам и прижмурил синие глаза.
«Хорошо…»
Он спрыгнул с ветки. Его голос раздался из никогда не рассеивающейся темноты нижнего яруса леса.
«Я отведу тебя к ним, но не смогу защитить, — сказал зверь с необычной интонацией. Яру послышалась печаль в его голосе. — Помни об этом».
«А ты помни о пророчестве», — ответил Яр, спрыгивая с дерева и приземляясь на все четыре лапы. Любопытный красный цвек прицелился сесть ему на нос, и Яр чихнул.
«С тех пор как вместо Ярры пустота, я никогда не забываю о пророчестве», — сказал цхар.
«Тогда ты знаешь, ради чего я рискую. Где они?»
«Уже здесь».
Цхар зарычал.
Трава и чернозем вокруг вздыбились и обрушились на Яра клекотом и шипением.
Арсеньев был зол. Ситуация приводила его в бешенство, и он не собирался этого скрывать.
— Я не понимаю, зачем меня позвали, если вы сначала отказываетесь от госпитализации вашего друга, а потом, прежде чем позвать врача, притаскиваете сюда этого алкаша.
Военврач кивнул в сторону дрыхнувшего в кресле старика-ярранца. От того явственно разило виски.
— Если этот «специалист» вам подходит, то ради бога, но тогда при чем тут я…
— Док, хотя бы объясните, что с Яром, по вашему мнению? У вас же есть какой-то диагноз? — почти спокойным тоном спросила Нинель.
Доктор дернул головой.
— Ваш кибермедик абсолютно прав. Нечто вроде комы. В сочетании с высокой температурой. Анализ токсинов в крови не выявил. Сканирование организма очагов воспалений не обнаружило.
— И что же это может быть? — спросил Аккер.
— Ответ может дать только более полное обследование в госпитале, хотя… — Врач покачал головой. — Если то, что вы рассказали об этом парне, соответствует действительности, ему вряд ли можно помочь. То есть, даже если вкатить ему в вену мощный стимулятор и он очнется от этого оцепенения, я не гарантирую, что мы не получим полнейшего зомби… будет как овощ… Но вам это вряд ли надо…
— Совсем не надо! — испуганно сказал отец Федот.
— Ну вот… Он отключился во время своих шаманских штучек-дрючек, так что, может, сам в себя и придет. А хотите — везите к нам в госпиталь.
Уже у двери в шлюзовую камеру Арсеньев обернулся и сказал:
— Этот пьяный ярранец не шаман, конечно, но может чего и присоветует. Он ведь зачем-то согласился с вами ехать, когда узнал об этом происшествии?
— Нет… — сказал Аккер с некоторым смущением.
