Отдав дань экуменически креативной доктрине учителя Даг Хампер обратился к конкретным выводам, чтобы развенчать современные натурфилософские воззрения зловредительных экологических консерваторов, по-эстетски ностальгирующих по дикорастущему прошлому необуколиков — любителей девственной, в их понимании, тихой невинной природы, и экогуманистов, полагающихся на мифическую природосообразность, если их прекраснодушные мечтания о натуральных идиллиях, там, утопиях, аркадиях по спонтанной прихоти политического случая насмешливо-горько воплотились в пагубную государственную политику на планете Экспарадиз.
Политически, доктринальных умопомрачительно природохранительных оппонентов Даг Хампер ни в чем разубеждать не пытался, так как они с порога отвергают все посылки и примеры, когда никем не одушевленная, живая и мертвая природа выступают безжалостными врагами рода человеческого. Для тех, кто примиренчески ложно трактует место и роль человека в экологическом окружении, природа навсегда останется средостением, не позволяющим отстраненно и беспристрастно взирать на универсум объективно и субъективно. Но вот идеологически нейтральные читатели вполне могут извлечь кое-какие теоретические и практические уроки из его статьи, где природа, как ее ни пропечатай, с прописной или строчной буквы, вовсе не является свирепым противником биологического вида человек разумный по причине злых анимистических умыслов, а враждебна ему в силу незначительных вероятностных случайностей, флуктуаций, мутаций постепенно накапливающихся, чтобы вылиться в гигантские неприятности для неосмотрительных биологических особей. По тем же стохастическим основаниям она еще меньше склонна водить антропоморфное дружество с человеком и его разумом. Отсюда элементарное первобытное благоразумие исстари требовало от человека, так или иначе в конспективном изложении привязанного к биоэволюции, держаться от природы подальше, с опаской, начеку, настороже.
Другим историческим аспектом постижения разумом эволюции в дискурсе магистра Хампера являлось то, что отдельный древний гоминид и дисперсные сообщества неоантропов чувствовали себя слабыми и беспомощными в сравнении с форс-мажорными, тогда еще неодолимой силы природными обстоятельствами. Планетарные природные катастрофы и катаклизмы с ужасающей легкостью уничтожали примитивные племена и народы, а вероятный космогонический удар по солярной системе, тот же взрыв сверхновой звезды в астрономической близости, был способен вызвать прекращение биологического существования всего и вся на десятки световых лет окрест себя.
Вызов космического масштаба был человечеством принят. Оно взаимосвязано, системно, порой бессистемно ответило на него внешней экспансией в ареале панспермического рассеяния по Вселенной и внутренней консолидацией в форме техногенной эволюции, дающей возможность человеку разумному познать самого себя и универсум.
Тем самым в двух вышеизложенных аспектах протоисторическая проблема насущности гомеостаза среды и разума вызвала к жизни техногенную эволюцию сначала на локальном и глобальном уровнях, а затем и во вселенском масштабе. Чем дальше от природы, от всего тавтологически натурального и естественного, тем в большей безопасной стабильности пребывает биологический вид человек разумный в борьбе за жизнь вовсе не с себе подобными, (с ними-то как раз можно договориться или попросту уничтожить), а с несговорчивой и твердокаменной, жестоковыйной окружающей космической средой, данной ему в осознании ее тревожной первозданности.
Разуму от той же природы или божественного начала (идеологически вам нужное подчеркнуть) заповедано перманентно находиться в состоянии тревоги, в постоянной алертности, доводя их статус до совершенства, немыслимого в исходном, инициирующем — для кого-то произвольно креационном, для иных ненамеренно естественном — бытии. Так было и будет оно впредь, уверял читателей магистр палеографии Даг Хампер.
Хотя с течением веков и тысячелетий техногенной эволюции утрачивает магистральный смысл первоначальное креативное стремление смело бороться с окружающей средой или воевать с ней, а тем более трусливо примиряться с тем, какая она ни есть. Ее необходимо сбалансировано гомеостатически видоизменять, доместицировать, перестраивать под себя, чтобы планетарная экология действительно стала наукой, словом о доме, о жилище, как это вокруг происходит несмотря ни на что во многих суперлативных мирах или на реконструируемых планетах, желающих достичь аналогичного уровня человеческого развития и тоже приближающихся к безотходному научно-технологическому круговороту энергии, вещества, материалов. Как ни крути, везде и всюду доместикация природной среды осуществляется и будет продолжаться явочным порядком с целью достижения гомеостатического равновесия между окружающей средой и тем, что ей в сущности безальтернативно, по преимуществу сосредоточенно, методично и технологично предлагает искусный и искушенный человек умело разумный в своем бесподобном образе творца-автора.
Таким образом среди существующих методологических основ и предпосылок реквизиционного авторизованного постижения гомеостаза среды и человека, магистр Хампер ретроспективно выделял три диахронических направления.
На третье место он ставил находящуюся в распоряжении человека с незапамятных времен различной глубины физическую и химическую переработку природных сырья и материалов, начиная от кулинарной обработки продуктов питания, выплавки металлов, крекинга углеводородов и в совокупности использования тепловой энергии окисления. Сюда же по энергетическому критерию он относил деревообработку, строительство, развитие средств передвижения и транспортировки грузов. Более продвинутые радикальные энергетические методологии: ядерный распад и синтез, атомные и субатомные трансмутации — у него по ряду научно-прогрессивных признаков располагались на второй диахронической позиции.
Энерговооруженность — вещь нужная, однако, вынужден был признать, Даг Хампер, две вышезатронутые методики, по мере развития подразделенные на множество усовершенствованных технологий, эволюционно-исторически позиционировались весьма далеко от гомеостатического баланса окружающей среды и человека; они грешили хищнической эксплуатацией натуральных ресурсов, загрязнением окружающей среды отходами бытовой и научно-промышленной жизнедеятельности человека, мало учитывали последствия его не всегда рациональной преобразовательной активности. Хотя это ни на гран необходимости не оправдывает огульное запретительство природоохранных консерваторов, поныне отвергающих главное — сложившуюся в процессе экуменической истории человечества информационную трансформацию имеющихся взаимоотношений объектно неразумной природы и субъектно homo sapiens faber habilis.
