внешникам. А потом с кучей мощного оружия уничтожит любого из них.
Грин промолчал. Говорить не хотелось. Так плохо ему ещё не было.
— Рита… — сказал он тихо. — Теперь я понял, за что ты меня ненавидела.
Рита внимательно посмотрела на него.
— Нет. — покачала она головой. — Я только сейчас поняла, почему тебя ненавижу.
Грин повернул к ней лицо уже всё покрытое ссадинами и кровоподтёками и попытался изобразить вежливый интерес.
— Откровенно я не верила, что ты был мясником. — спокойно сказала она. — Я начала ненавидеть тебя после того, как мне рассказали о тебе. Хотя сначала посчитала, что ты просто дурак. Тащил бабу, которая умирала, но не бросил. Идиот. Но делал это и не останавливался, не прекращал. Но не бросил. Меня это взбесило. Потом нашёл это мычащее животное, которое окрестил Женей, и так же стал тащить за собой, просто в память о тех кто умер. Вот тогда я стала ненавидеть тебя сильней. Из всей возможной кучи баб и мужиков тебе попалась именно мертвячка, и ты стал с ней возиться, и повёл за собой. Дебил. И даже не для того, чтобы перепихнуться, а просто из сочувствия и жалости. Тащил за собой, понимая, что ей не стать человеком, кормил, и вёл дальше. Такой придурок как ты даже не подумал её застрелить.
Грин внимательно слушал, начиная окончательно понимать её.
— Потом ты пришёл в стаб, и даже там продолжил нянчиться с ней, как с инвалидом или ребёнком. — продолжила она. — Покупал вещи, приглядывал, делал всё, чтобы её просто не пустили в расход. Вокруг тебя было столько баб, а ты со своим упрямством продолжил возиться с этим существом. И тогда я поняла — ты не псих и не блажной, ты просто сволочь. Столько заботы, столько целеустремленности, и ради кого? Мне даже не приходилось играть ненависть, она была настоящей. А потом упёрли рыжую, и ты снова поступил очень и очень глупо — не умея держать автомат, не будучи военным прорвался через все кордоны и ринулся следом. Верх тупости, но тогда я поняла, что ненавижу тебя так, что хочу убить, и нашла своего брата, чтобы он помог мне.
Рита ненадолго замолчала.
— У рыжей было всё — она нравилась абсолютно всем, была богата, у неё было место в совете, у неё был авторитетный мужик, который сделал бы для неё все… И даже ты, хотя не был ней знаком, не знал её, вы даже друзьями не были ринулся спасать её! — последние слова она почти выкрикнула.
Грин промолчал.
— И знаешь Грин… — успокоившись продолжила Рита. — Тогда я окончательно поняла, что хочу сдать тебя брату, чтобы он замучил тебя. Не важно насколько ты ценен для стаба. Не важно, сколько знаешь. Не важно, сможешь ли восстановить память. Не важно, можешь ли даже разрушить этот чёртов Улей. Просто хочу чтобы ты умер.
Она поднялась и пошла прочь к двери, и уже у самой двери обернулась:
— И да, Грин. Твою ручную зомбачку я убила, когда ты сбежал — просто достала шокер и выдавала разряд её в затылок, прямо в споровый мешок, пока она не затихла. Она мертва.
Дверь хлопнула и Грин окончательно понял, за что она его ненавидела.
Глава 48. Кровь и автомобиль
Грин остался в одиночестве с прикованный наручниками, без оружия и неизвестно где. Разум метался, он был в шоке. За один день пережить смерть друга, предательство человека, которому доверял, и в довершение всего узнать, что ты моральный урод разделывавший в прошлом людей было слишком сильным ударом. Давление металось как бешенное, сердцебиение участилось в несколько раз, глаза словно выдавливало изнутри, в голове был туман и мысли смешивались в кашу, а на душе было тоскливо и мерзко. Это был тот случай, когда он знал — Мосфет не солгал. Проклятый спек разрывал его мозг обостряя чувства и усиливая контраст от ощущений не давал заснуть.
Грин поднял одну ладонь и посмотрел на неё. Именно этими руками он разделывал людей. Вскрывал живот, ставил расширитель и раздвигая рану просовывал руки в рану ещё больше раздвигая края и вырывал орган, или смещал и аккуратно вырезал? Значения это уже не имеет. Или глазное яблоко. Для начала, чтобы извлечь его нужно разрезать мышцы лица, это очень кропотливая и аккуратная работа, иначе оно может растечься жидкостью… Его замутило. Против воли желудок содрогнулся от спазма, и выблевал зачатки пищи. Голова зашумела ещё сильнее. Нет, он Грин, он Виктор Иванов, бывший ассистент профессора Медянского, дезертир и палач, разделавший сотни людей. Внезапно стало ещё темнее, Виктор вгляделся в остатки блевотины и с удивлением заметил, что они потемнели. На полу была тёмная багровая лужа. Виктор с тупым безразличием разглядывал пару секунд, пока не понял, что она масляно поблескивает.
Ошеломлённо он коснулся её пальцами. Жидкость осталась кончике пальца. Виктор поднёс палец к лицу. Что это? На его пальце была кровь. Желудок стало рвать кровью? Он опёрся второй ладонью о пол и снова попал в что-то липкое. Виктор поднял обе ладони. Ладони были в тёмной венозной крови и она медленно стекала по ним. Машинально он отёр обе руки об одежду, а затем почувствовал холодный пот текущий по рукам. Виктор закатал рукав. Это был не пот. Это была кровь. Крови было столько, что она пропитала оба рукава. В шоке он ошеломлённо смотрел на это подняв ладони и разглядывая руки. Сбоку раздался кашель, тот самый, которым хотят привлечь внимание. Крепкая ладонь легла Виктору на плечо. Виктор повернул голову. Прямо на него смотрел профессор Медянский. Профессор смотрел на него через свои аккуратные поблескивающие очки, сейчас Виктор отметил, что и в усах того и в коротких волосах проступала седина.
Виктор ошеломлённо смотрел на профессора.
— С вами всё хорошо? — спросил профессор участливо глядя в глаза.
— Нет. — тупо ответил Виктор.
— Ну что же вы так. — покачал головой Медянский. — Вы должны оставаться спокойным на работе, переживания оставляйте дома.
Виктор продолжал тупо смотреть на него.
— И знаете. — Медянский похлопал его по плечу. — Не берите всё слишком близко к сердцу. Это
