голове вон той подставкой. И убил.
— Не без моей помощи! — возмущается Костя. — Ай, как больно, ха-ха!
Торн откладывает доспех:
— Понятно. А потом вы заключили сделку с темным магом, чья сущность заключена в человеческом черепе?
— Это был единственный вариант, или я бы тут сдох. Череп не выпускал меня. А ведь я потерял память и, считай, только родился. Осудишь меня за то, что я просто хотел жить?
Торн какое-то время сверлит меня холодным взглядом. Наконец тяжело вздыхает:
— Нет, не осужу. Я бы сделал то же самое. У меня семья.
Опускаю голову, молчу. Торн либо очень хитрый, либо и правда такой. Но он точно заслуживает моего уважения. Он тихо говорит:
— Темный маг сказал вам что-то про мой вес и шесть дней жизни. Такова цена использования этого места? За то, что я тут оказался?
— Верно.
— Сколько вы уже отдали ему?
Быстро подсчитываю в уме:
— Двести девять дней, двадцать часов. Плюс-минус десять часов. Он тот еще торгаш, и я мог что-то не учесть.
— Ясно. Больше полугода за два дня...
Молча потираю переносицу. Верно. Чертовски верно. Торн дорого мне обошелся. Но я знал, на что иду.
— Римус, этот тёмный маг очень необычный. Он не назвал своего имени?
Череп пролетает над нами:
— У-у-у-у-у-у-у-у!...
Отрицательно качаю головой:
— Нет, не назвал. Я знаю о нём не больше твоего.
Костя бухается у противоположной стены. Торн осматривает пещеру:
— Человеческий череп... живой. Он говорит, шевелится. Я не понимаю, почему. Это не похоже на обычную энтропию. Очень странная магия. Я долго живу на этом свете, но никогда не встречал такого.
— Ай, девка, только не в глаз, ха-ха! Конечно, не встречал, добрый рыцарь! Ты — никто!
Торн даже бровью не ведет, смотрит, как Иона запихивает в глазницу Кости смятые манускрипты. Надеюсь, анклав и правда имеет память на предметы. Иначе придется прибить Иону за такое расточительство.
— Теперь понятно, зачем вам понадобились книги. Вы вообще ничего не помните? Семью? Прошлое? Хотя бы историю своего Дома? Как... хм... звали вашу мать?
— Ничего. Я даже говорить не сразу научился. Просто на инстинктах что-то всплыло в голове.
Врать, так с подробностями.
— Хм... Но вы все равно смогли всех обмануть. Не думаю, что кто-то вас заподозрил в потере памяти. Почему не признались отцу?
— Осторожничал. Видно же как он ко мне относится.
Торн недолго думает:
— Это мудрое решение. И что будете делать? Хотите... вернуть себе память?
От меня не ускользнула нотка беспокойства в его голосе:
— Ни в коем случае. Можешь представить, как я себя чувствовал, когда узнал, что вытворял? С той же Лией.
— Понимаю.
Иона замирает с пальцем в черепной глазнице, морщится, смотрит на меня:
— Что за Лия? Что ты с ней вытворял?
Костя не упускает возможности:
— Присовывал ей по самые карасики. Ты же ему не даешь. Вот он себе другую и нашел. А я предлагал тебе станцевать. Теперь познай отчаяние.
Снова звуки «Пум! Пум! Пум! Пум!»
Закатываю глаза, Торн потирает виски:
— Тут очень шумно.
— Согласен. Ну, что ты решил?
— Ничего. Я — ваш личный гвардеец.
— Не доверяйте ему, мастер! Добрый рыцарь хочет, чтобы вы его выпустили! Прикидывается верным! Зарежет вас, как только выйдете из анклава!
Торн пожимает плечами:
— Римус, вы же осознаете опасность этого места?
Киваю:
— Конечно.
— Вам нужно в Аббатство. Только там есть те, кто может что-то знать об этом месте и черепе.
Костя в руках Ионы торжествует:
— Точно, мастер! Вперед! К приключениям! В инквизиторский котел!
По спине пробегают мурашки. Мне тоже не очень хочется переться в какое-то Аббатство фанатиков. Но мой гвардеец, к сожалению, прав. Череп-весельчак лишь маска. Маска кого-то очень страшного и могущественного. Того, чьи цели совершенно не понятны.
Спрашиваю у Торна:
— Теперь ты все знаешь. Я могу тебя выпустить?
— Это ваше дело.
— А ты бы выпустил себя на моем месте?
Торн недолго молчит, и вот отвечает:
— Если вы меня забыли, то мы знакомы всего несколько дней. Так что...скорее всего, нет. Тёмный маг правильно говорит.
— Ай! Ой! Девка, в эту дырку нельзя совать пальцы! Ай! Я всегда говорю правильно! Кстати, добрый рыцарь, у нас тут одно пари. Не хотите поуча...
— А-а-а-а! — визжит Иона и по инерции сует череп себе под рубашку, прижимает к животу в попытках задушить.
Не помогло. Голос Кости такой же четкий. Будто по углам пещеры находятся динамики:
— Гениально, девка. В панталоны еще засунь.
Раскрасневшаяся Иона вытаскивает негодника, размахивается им и... вздыхает. Подбирает с пола подставку, насаживает на нее череп и ставит на стол. Костя замолкает. То ли от удивления, то ли от скуки.
Иона плюхается между мной и Торном, закидывает ногу на ногу:
— Наговорились?
Торн слегка щурится:
— Вблизи твоё лицо мне знакомо, девочка. Ты случаем не...
— Разглядел, наконец? Да-да. Я Иона Эрмз. Дочка того самого кузнеца. Тебя я тоже узнала. Ты лейтенант Торн.
— Капитан, — поправляет он ее.
— Ну надо же. Верный пёсик Галленов получил повышение. Если бы я не знала твою репутацию, и что ты дружил с моим отцом... Ну. Скажи мне, КАПИТАН, зачем Дому Галленов понадобилось убивать деревенского кузнеца?
Оу, ситуация накаляется. Торн качает головой:
— Не знаю. Мне жаль, но я был в другом месте, когда это случилось.
Иона взрывается:
— Не знаешь?! Ты же капитан! Почему ты не спросил у своих господ, за что они убили твоего друга?!
— Спросил.
— И?!
— Мне сказали, что это не моё дело. И сказали правильно. Я всего лишь обычный воин.
— Пф-ф-ф... Пес, как я и говорила. Ну а ты, Римус? Память, значит, потерял, да? Что же мне тогда врал, что не замешан в этом, а? — переходит на зловещий шепот. — Сволочь... Ты просто не помнишь...
Торн сухо отвечает за меня:
— Господин Римус не замешан в этом — он был ребенком.
— Аргх!
Иона вскакивает с места, поворачивается к нам спиной, тяжело дышит.
Кстати, да. Это событие произошло десять лет назад. Римусу было лет семь-десять. Какой из него, блин, убийца. Подгузников, разве что. Хотя... понятно же, что Киса просто психует и ненавидит весь мой Дом. До такой не достучаться аргументами.
Мы втроем молчим, думаем.
