и моих хирдманов. Ты уж постарайся, чтобы она была побольше.
Из моей доли, значит. Не возражаю. Это справедливо. Проблема только одна: где найти такую лошадку, чтоб смогла пронести тушу Храппа больше километра?
Но эту проблему с легкостью решил Мурха.
— На возах поедем, — сказал он. — Возы пригодятся. Сомневаюсь я, что у англов достаточно серебра найдется. Придется товаром брать.
Город, в котором держал знамя олдермен Хуффа, выглядел не слишком авторитетно, поскольку построен был явно не в древнеримские времена. Зато стоял на реке, и древнеримская дорога рядом тоже имелась, так что с логистикой у него было все хорошо. А вот с фортификацией нет. Деревянные стены, деревянные ворота, соломенные крыши…
Кажется, я понимаю, почему олдермен решился на опережающий удар. Путь наш лежал мимо его столицы, и Хуффа справедливо полагал, что его слабо укрепленный городишко не оставит нас равнодушными.
Что ж, ему повезло. Потому что представлять «северных дьяволов» буду я, а я — добрый человек. Если меня не злить.
Мурха молодец! Взять с собой Тролля и его сотню — безупречное решение.
Стоило нам появиться на дороге в виду города, как все вокруг пришло в движение. Крестьяне на полях порскнули прочь, как полевые мыши, а из города спустя минут пять выдвинулась кавалерия. Приличный такой отряд копий под сто. Нас примерно столько же, так что это, скорее всего, делегация.
Двигались англичане не спеша. Мы тоже не торопились, так что встретились, считай, на полпути.
Я сделал знак, и Вифиль Прощай поднял наше временное знамя. Белые исподние штаны, привязанные к древку копья. Мол, мы пришли с миром.
Даже окладистая борода не спрятала того облегчения, которое испытал предводитель встречающих.
Храпп и еще трое его хирдманов спрыгнули с воза и подошли ко мне.
Макушки их шлемов были повыше моего плеча. А ведь я сидел на коне.
Предводитель встречающих выехал вперед.
— Я — тан Патсли, — сообщил он. — Кто вы и зачем вы здесь?
И тут я его узнал. Воистину тесен мир. Ну надо же. Неплохой прогресс для того, кого пришлось выкупать из плена. Был простым господином, то есть лордом, а стал целым таном. Хотя…
Может быть, лордом при короле посерьезней, чем таном какого-то провинциального олдермена?
Меня тан Патсли не узнал. Немудрено. Ему и в голову не пришло, что доверенное лицо нортумбрийского короля и ярл-эрл норманнов — один и тот же персонаж.
— Эрл Ульф, — представился я, чуть-чуть прибавив норманнского акцента в произношение. — Я — голос короля Ивара, сына Рагнара. У меня поручение к твоему господину Хуффе. Проводи нас.
— Сначала я должен узнать, захочет ли олдермен… — Патсли решил проявить храбрость, но я его перебил:
— Захочет. Или завтра здесь будут двадцать сотен таких, как он, — я похлопал Тролля по плечу. Для этого мне даже наклоняться не пришлось.
Мерсиец поглядел на Храппа и принял правильное решение:
— Следуй за мной, эрл Ульф.
Резиденция олдермена Хуффы богатством не блистала. Выделялась разве что количеством собак. Десятка три гончих шлялись по залу и приставали к людям, выпрашивая подачки.
Ко мне тоже сунулась одна, но, не учуяв съестного, потеряла интерес.
— Эрл Вулф! — переиначили мое имя на английский манер.
— Олдермен Хуффа!
Мы кивнули друг другу.
При иных обстоятельствах я бы с удовольствием с ним пообщался. Выглядел олдермен человеком неглупым, спокойным… В общем, симпатичным. И скрывать ничего не стал. Нападение было инициировано не им. Прибыл посланец короля и потребовал доказать лояльность. Как только королевского посланца грохнули, Хуффа немедленно скомандовал отступление.
По крайней мере, такова была его версия случившегося. Выяснять, правда это или отмазка, я не счел нужным.
— Я не враг вам, эрл. Но я вассал своего короля. Могу я предложить вам и вашим людям отобедать со мной?
— Можете, — великодушно разрешил я.
Очень кстати. Как раз проголодался. И от пары-тройки пинт эля не откажусь.
Стол накрыли не в помещении, а снаружи. Погода благоприятствовала. И почему в мое время считали, что в Англии вечные дожди. Или это только Лондона касалось?
Разместились по разные стороны длинного-длинного стола. И нас было побольше, чем дружинников Хуффы. Вдобавок многие из них — с легкими ранениями. Так что, случись заварушка, я ничуть не сомневался, кто кого. Потому злобные зырки мерсийцев игнорировал. И остальным велел не поддаваться на провокации. А главное — самим не провоцировать. Под страхом штрафных санкций.
Кстати, о санкциях. Список требований я передал Хуффе еще до обеда. Тот принял, но читать не стал. Поскольку не умел. Ознакомился позже с помощью привлеченного попика.
Написанное предку будущих гордых великобританцев не понравилось. Враз помрачнел.
— У тебя нет столько серебра? — поинтересовался я, доверительно наклонясь к олдермену.
Тот поглядел на меня. Оценил сочувствующее выражение и честно признался, что нет.
Не удивил. Когда я писал это требование (втрое большее, чем согласованный верегельд), то даже и не сомневался, что у Хуффы даже четверти не отыщется. Но Хуффа знал правила. Проигравший платит. Или умирает. Или платит и умирает. Скверный выбор. Но я тоже знал правила. И знал, что даже проигравшему надо предложить выбор. Между плохим (в данном варианте — очень плохим) и ужасным.
— Я могу поговорить с моим королем, — сказал я. — Думаю, он согласится, если часть серебра будет заменена припасами и полезными вещами. Уверен: жители твоего города наверняка помогут тебе в этом. Просто скажи им: лучше отдать часть, чем все.
— Вот это, — олдермен похлопал по пергаменту, — и есть все.
— Ты ошибаешься, — я улыбнулся как можно благожелательнее. — У них останутся их жизни. И их дома. Их дочерей и жен не обесчестят и будущий урожай не пострадает. Вдобавок я вижу здесь церковь и склонен думать, что там тоже найдется немного серебра. Уж мы его точно отыщем, если до этого дойдет.
Я ласково улыбнулся священнику, который сидел слева, между олдерменом и его супругой (как символично!), и который только что перевел Хуффе наши требования.
Попик перекрестился и, отвернувшись, сплюнул. Будь его воля, он поступил бы со мной по здешнему обычаю: содрал кожу и прибил к церковным дверям.
Но воля была не его. Сколько ни кричи о том, что твое дело правое и Бог исключительно на твоей стороне, но если ты проиграл, то выбор у тебя скромный. Унижение или смерть. И хорошо, если не и то
