– Ты видишь, кто это?
– Вижу. Обычный нищий. Почему он тебя так напугал?
– Обычный? Это тот самый тип из поезда, что грохнулся перед тобой на колени. Попрошайка! Помнишь?
– Точно! Он! – подтвердила Клодин.
– А сейчас он здесь, под окнами отеля! Он за нами следит. Может быть, он и в баре тоже был, да мы его не заметили.
– Но зачем ему за нами следить?
– Как зачем? Ему приказали.
– Кто?
– Какая ты, ей-богу, непонятливая. Убийцы Леруа. Те, кому он задолжал деньги!
– Господи! Какая чушь!. «Клеман и сыновья» – один из самых респектабельных банков во Франции. Будут они убивать своих должников!
Антуан ничего не стал отвечать.
Некоторое время молодые люди провели в молчании. Комната освещалась только светом уличного фонаря. Клодин выглядела волшебно. Светлая футболка облегала ее формы, от недавно вымытых волос приятно пахло. В этом слабом свете, в дешевой гостинице, сидя по разные стороны кровати, они взглянули друг другу в глаза. Этот взгляд все и решил между ними.
Рука Пьера беспомощно лежала на перевязи. Но этот отнюдь не мешало ему энергично размахивать второй. Руки у музыкантов развиты не в пример обычным людям, и проблем с координацией у них не возникает. Сейчас Пьер показывал вверх на купол базилики Сакре-Кер. Именно сюда, на вершину Монмартра, он привел всю компанию и теперь разглагольствовал о красоте и неповторимости вида на ночной Париж с этого места. Наташа присоединилась к троице после спектакля и теперь вместе с Эвелиной и Алексеем усиленно кивала головой, соглашаясь с доводами Пьера, хотя каждый из них бывал здесь не раз.
– А как ваша рука, Пьер? – Эвелина заботливо коснулась его длинных пальцев.
– Почти не болит, – бодро отозвался Пьер.
Пьер присел на лавочку, приглашая всех присоединиться к нему, но все остались стоять там, где стояли! В компании нарастало некое напряжение, общий разговор никак не завязывался.
У Эвелины зазвонил мобильный. Пока она слушала того, кто был на том конце, ее лицо менялось, с него уходило то привлекательное выражение, которое лишь пару часов назад заметил в ней Алексей, и возвращались тяжесть и отчаяние.
– Кто бы вы думали звонил? Мой начальник Чекальный! Пьян в стельку. Требует, чтобы завтра я дала разъяснения по поводу отмены концерта. Говорит, что в полиции ничего не известно о нападении на Пьера и начальство требует от него объяснений.
Пьер хихикнул.
– Да. Начальник у вас забавный человек! Похоже, большой фантазер!
– Надо возвращаться. Я здесь не далеко живу. Провожать меня не надо! – Эвелина явно расстроилась после телефонного разговора.
– Да нет, что вы! Я не могу вас не проводить, – засуетился Пьер.
– Вы так галантны! А еще говорят, что французская галантность давно в прошлом.
– Я человек из прошлого! – быстро нашелся с ответом скрипач.
Эвелина еще поломалась для приличия, но потом милостиво согласилась на сопровождение Пьера. Они удалились. Алексей и Наташа остались наедине.
– Мы, кажется, собирались поужинать? – напомнила Наташа Алексею.
– Что же нам мешает?
– Ничего. Как вы посмотрите, если я приглашу вас к себе? Тут рядом. Надеюсь, вы не откажете и мне не придется рассуждать о русской вежливости?
Алексей не раздумывал ни минуты.
Наташа занимала небольшую комнату в артистическом общежитии буквально в двух шагах от Сакре-Кер. Хозяйка оставила Алексея на короткое время в одиночестве, и он осмотрелся. Обставлено жилище, на его взгляд, безвкусно. Много каких-то статуэток, коробочек, прочей дребедени. Крохотная кухня находилась тут же в комнате и отделялась от нее плотной шторой, из-за этой шторы и появилась Наташа с подносом в руках. Груда вареных креветок, разные сыры, картофель фри, французский хлеб, – все выглядело весьма аппетитно.
– Вижу, вас удручило мое гнездышко?
– Отчего вы так решили?
– Когда я вошла, вы смотрели вокруг себя с ужасом.
– Да. В проницательности вам не откажешь. Уж не обижайтесь! Я так не люблю всей этой пошлости, попытки создать уют…
– Вы меня не обидите. Дело в том, что это не мои вещи. Я только пару дней назад перебралась в эту комнату, раньше я жила этажом ниже. Здесь еще много вещей прежней жилички.
Алексей смутился и стал тыкать вилкой в картошку.
– Скажите, а этот Пьер ваш друг?
– Да. Мы дружим. Он великий человек. Жаль, что с ним произошло такое несчастье.
– Как-то он неестественно себя вел!
– О! Его можно понять!
Алексей пересказал все то, что произошло с Пьером сегодня днем. Наташа слушала внимательно. Когда он закончил, она несколько секунд молчала.
– А что у него с рукой?
– Кажется, вывих или растяжение. Он оказал сопротивление грабителям! Его могли убить.
– Вы рассказали, что он вас вез в «Ротонду» обедать. Как же он вел машину? Он держал руль одной рукой?
Алексей задумался, напряг память, но никак не мог вспомнить, как вел машину Пьер!
– В конце концов, это не так важно. Может быть, и одной рукой. Здесь движение не такое, как в Москве, и коробка передач у него автоматическая.
– У вашего друга все в порядке с рукой!
– Почему?
– Я видела, как он причесывал волосы перед зеркалом в мужской комнате. Гребенку он держал в той руке, что у него на перевязи. Видимо, он левша и не привык причесываться правой!
– А что вы, позвольте, забыли в мужской комнате? – удивился Алексей.
– Я смотрела на вас. Вы как раз выходили оттуда и широко открыли дверь. А Консанж за вашей спиной прихорашивался. Я бы не обратила внимания, но человек он известный да и волосы у него, как бы это лучше сказать, заметные.
– Да, непонятно, – Алексей был сбит с толку.
– Да ничего непонятного. Рука у него здорова. У меня был один раз вывих, бывали и растяжения. В первый день рукой шевелить невозможно, да и боли такие, что без снотворного не уснуть.
– Выходит, он обманывает меня. Но зачем?
– Это уж вы сами думайте…
Смотритель глухо и долго кашлял. В последние годы его все сильней мучила астма. Завтра рано утром соберется Синклит. Он догадывался, что мнения разделятся. Его всегда отличало умение уверенно вести их большую общую лодку через все бури, сохраняя в команде единство. Но чем ближе наступал час икс, тем яснее было, что ситуация выходит из-под контроля. Ему, опытному игроку, как никому другому, известно: иногда надо просто следить за обстоятельствами и людьми, выжимая максимум из той ситуации, что сложилась сама по себе, без чьей-то злой или доброй воли.
Смотритель обожал сидеть в темноте. Так ему лучше всего думалось. Но сейчас мрак утомил его. Он нащупал рядом телевизионный пульт, включил. По одному из каналов передавали «Новости». Поначалу он слушал болтовню диктора вполуха, но, когда речь зашла об отмене благотворительного концерта в Париже, он аж подпрыгнул. Прослушав информационное сообщение, он кинулся к телефону. Руки от негодования чуть подрагивали.
