– Альфредушка! Ты что, идиот? Я же отдал приказ ни во что не вмешиваться! Какого черта? Придется наказать тебя и Деда!
На том конце провода что-то ответили.
– Ты, говоришь, не при чем? А кто тогда? Вижу, это почерк твоих людей! Вы уже наломали дров в пятницу!
Смотритель не стал выслушивать объяснения и швырнул трубку на рычаг. Когда он был дома, всегда звонил по старому аппарату, с высокой стойкой для трубки. Это напоминало ему кремлевскую вертушку из незапамятных времен.
Легрену было о чем подумать. Как оказалась книга из библиотеки покойного Леруа на столике в гостиной Безансонов? Легрен успел рассмотреть ее достаточно внимательно. Эта была книга на русском языке.
Когда Анастасия Безансон вернулась в комнату, комиссар не подал виду, что обнаружил нечто. Наоборот, он всеми своими репликами давал понять, что разговор для него становится пустой формальностью. Женщина же с жаром опять стала рассказывать о молодом человеке, которого она видела в день смерти Леруа входящим к нему в квартиру. Складывалось ощущение, что мадам Безансон всеми силами стремится обратить внимание следствия именно на этот факт. Комиссару пришлось прервать ее.
– Я читал отчет Сантини о разговоре с вами. Из него следует, что вы ничего конкретного об этом человек сообщить не можете. Если учесть, что другие соседи никогда, и в то день в частности, не видели никакого молодого человека, ваша информация ничего не дает нам. Где нам его искать? Поверьте, я не подвергаю ваши слова сомнению. Но…
– Спасибо и на этом. Да. А ваш Сантини ловкач, несмотря на то что на первый взгляд производит впечатление лопуха. Он фактически не дал мне и рта открыть, а вам наплел, что я ничего конкретного сказать не могу.
– Что же вы не успели поведать моему юному подчиненному?
– Дело в том, что у меня очень тонкий слух, в детстве и юности я музицировала с репетитором. Так вот, я услышала, что сказал Леруа, открывая дверь этому, как вы все время выражаетесь, незнакомцу.
– И что же? – Легрен чуть подался вперед.
– Он сказал ему: «Здравствуй, Гийом!..»
Легрен ехал по Елисейским Полям. Он уже давным-давно не катался вот так по городу, наверное, со времен молодости, когда только купил первую машину. Вот он миновал Триумфальную арку и взял вправо, в сторону площади Клиши. Тут неподалеку находилось кафе, которое он прежде очень любил. В нем хорошо сиделось одному, думалось. В недорогом антураже, среди подвыпивших местных парней, он был как рыба в воде. Вспоминал, как отец брал его по выходным в такие забегаловки… Интересно, многое ли там изменилось за это время?
Уже забираясь наверх, к середине Монмартрского холма, Легрен заметил, что серый «кадиллак» довольно давно едет за ним. Он сделал два маневра на проверку хвоста. «Кадиллак» не отставал.
Около заведения со странным названием «Слон» Легрен резко притормозил. Внутри призывно и весело горели огни. Открывая дверь, боковым зрением он наблюдал, как на противоположной стороне улицы парковались его преследователи.
– Господи, кого я вижу! Неужели к нам пожаловал сам комиссар Легрен! – хриплый голос, произнесший эти слова, принадлежал высокому седому старику, прямо, как истукан, стоявшему за стойкой.
– Друг мой! Эме! Как я рад, что ты жив-здоров! – Легрен крепко пожал ему руку.
– Так чего ж мне не быть живым и здоровым! Это у тебя работа опасная. А у меня нет. Твой любимый столик как раз свободен. Ступай, я обслужу тебя сам.
Легрен присел в углу. Так, чтобы видеть дверь…
Обнаруженный им хвост подкреплял его в мыслях, что впутался он в дело, в которое никак не должен был впутываться. Но теперь отступать поздно. Выйдя из квартиры Безансонов, Легрен вернулся в квартиру Леруа. Может быть, ему удастся обнаружить место, где стояла книга, которую он только что видел? Долго искать не пришлось. Осматривая книги, он вскоре обнаружил такие же по цвету корешки. Так и есть! Это один из томов. Два осталось у Леруа, а третий перекочевал к Безансонам. Нет никаких, сомнений, что в семье Безансонов эта книга могла заинтересовать только Анастасию. Ведь она из России и книга русская. Надо на всякий случай переписать название!
Эме вырос перед Легреном неожиданно, словно сказочный персонаж из-под земли.
– Чего изволит месье комиссар? Как в старину, чего-нибудь покрепче?
– Нет, дорогой! Давай-ка кофе…
«По всему выходит, что русская неплохо общалась с Леруа, иначе откуда бы у нее взялась книга. Однако она и словом не обмолвилась об их с Леруа дружбе. Почему? Не причастна ли она сама к его смерти? Не исключено, но это все равно никак не объясняет треклятую задвижку на двери, которую некому было закрыть кроме Леруа. Но для этого ему надо восстать из мертвых».
Эме снова появился в углу, у столика Легрена.
– Не желаете посмотреть журналы? У нас теперь для клиентов много всякой всячины.
Легрену сейчас было совершенно не до журналов, тем более что дверь «кадиллака», как он увидел в большое окно, открылась и один из пассажиров вышел. Почти автоматическим движением Легрен положил руку на рукоятку пистолета. Ко всему прочему в кармане заурчал мобильник. Не теряя из виду человека из «кадиллака», комиссар ответил на звонок.
Его агент, старый араб, которого он послал наблюдать за Клодин и Антуаном, доложил, что полицейские долго беседовали с друзьями Леруа, а теперь готовятся ко сну в одной из гостиниц. Легрен никогда не спрашивал своих агентов, как они добывают информацию, но знал, что их докладам можно верить на сто процентов. В этом докладе сейчас главное для комиссара только одно: его подчиненные живы. Он попросил своего агента не спускать глаз с парочки и обратить внимание на всех, кто будет вступать с ними в контакт.
Эме между тем принес все-таки журналы, приняв молчание комиссара в ответ на «журнальное предложение» за согласие.
Парень из «Кадиллака» тем временем снова залез в машину.
Чтобы убить несколько минут, Легрен потянулся к журналам. В основном они были старые. Отложив один, открыл второй. В глаза ему сразу же бросился заголовок:
«ГИЙОМ КЛЕМАН ПРОМЕНЯЛ НАУЧНУЮ КАРЬЕРУ РАДИ РАБОТЫ НА КЛАДБИЩЕ!»
«Гийом Клеман! Боже мой, Боже мой! Ведь у Леруа нашли карточку банка Клеманов! А мадам Анастасия слышал, как Лера назвал входящего к нему Гийомом!»
Возле метро «Чистые пруды» суетилось немало народу: тут и влюбленные, и сбившиеся в стайки подростки, и нищие, жадно ловящие взгляды прохожих в надежде на милостыню, и обитатели соседних домов, выгуливающие своих четвероногих питомцев. Станислав, буквально рванув по бульвару, заставил Марину идти за ним очень быстро, почти бежать, и теперь девушка запыхалась и вид имела весьма трогательный. Рыбкин остановился и оглядывал ее немного сверху вниз. В нем боролись два желания: вроде бы, он всем своим жизненным опытом понимал, что лучше сейчас чмокнуть ее в щечку, посадить на такси и отправить домой – это был бы верх вежливости и мудрости, но все его чувственное существо протестовало против этого. Так они и стояли друг против друга в выжидательной позиции, словно два гладиатора на римской арене, готовые через секунду схватиться в смертельном объятии. Пока длилась эта пауза, Марина перехватила инициативу:
