— А хрен знает. Место выбирал не я. — Мужчина пожал плечами. — Но согласен, пробирает.
— Издеваешься?
— Немного. — Зеленоглазый скупым жестом возродил из небытия белый столик на витых ножках и два удобных, столь же белых кресла. Следом возникли чашечки горячего кофе, разделенные плетеной вазочкой с круассанами и блюдцем с маслом. На фоне каменного пустыря сервировка смотрелись броско.
С добродушной ухмылкой мужчина занял дальнее от Охотника седалище. Пристроил трость у подлокотника, склонил голову набок и уведомил:
— Не комплексуй, иллюзия добротная, давно практикую. Присаживайся, в ногах правды нет…
— Кто ты?
— Зачем тебе мое имя?
— Для занесения. — Николай принюхался. Обворожительно пахло кофе. — Я чет не в духе для игр.
— Справедливо. — Незнакомец приложился к чашке. — Ты знаешь, у времени есть спорное качество — оно щедро на имена. Чем дольше следуешь пути, тем больше меток получаешь. Тебя называют, кличут, зовут, упоминают, клеймят… Опомниться не успеешь, как обрастешь именами. Да все памятные, сообразные моменту… Выбирай и явись… И знаешь, в чем прелесть? В самой возможности выбора. Так что зови меня Вариант.
— Не звучит, — выдохнул Николай на волевом. Он предчувствовал опасность и, что хуже всего, не мог ее классифицировать.
— Я проявляю вежливость, Ник.
Справляясь с неизбежностью, Николай глотнул кофе. Действительно, неплохо.
— Если уж мы ведем светскую беседу, полагаю последуют объяснения? — Он откинулся на спинку кресла.
— За тем и собрались, — поощрительно улыбнулся Вариант. — Уверен, глупцов она не пестует. Ответы перед тобой… Ты побереги чашечку-то, она одна. Я объясню, но профдеформация обязывает. Откровенность скучна.
Николай поморщился. О некоторых откровениях предпочтительней не знать. Если есть выбор…
— Ты прав, выбора у нас нет. — Мужчина успокоительным жестом пресек попытку Николая сорваться с места. — Наберись терпения, я дам даже больше положенного… Что они рассказали о природе твоей силы?
— Естественный импульс Средоточия, и далее по наклонной. В пику родне, сотворенной Т’харом.
— Поверил? Ты и Т’хар против всех…
— Пришлось, — коротко ответил Охотник.
— Естественного импульса не существует. Мол редок, трудно попасть… Но мы говорим о масштабах Средоточия и бесконечности времен, что множит вероятность. Да у тебя родня табунами бы бегала…
— М-м… — Николай подивился собственному красноречию.
— Вывод верен. Все врут, запомни, пригодится. Т’хар создан, как и остальные.
— Зачем мне… знать? — с трудом произнес Николай. Паззлы щелкали, складывая картину. Он сопротивлялся.
— Меня принуждают отдать долг, чего делать не люблю. Так что возвращаю на своих условиях. — Последовала холодная усмешка. — Судьба, рок, фатум, планида… Неизменный путь… Мнение ошибочно, согласен?
Не дождавшись ответа, продолжил:
— Она почти гениальна… Да что там скромничать, в паре они великолепны. Восхищен твоей выдержкой Ник, или ты уже знаешь о ком речь? По глазам вижу, догадываешься, но принять не хочешь… Тогда оставим. Тебе даровали первое имя, я прав?
Николай судорожным усилием стряхнул одурь с разума.
— Где Эдэя?
— Кхм, парень, я тут не бисер мечу… Она чуть задержалась, но возродилась по старинке и вернулась к семье. Такое объяснение устроит? — В голосе Варианта проскользнули нотки сарказма.
— Нет.
— Тогда назовись, не бойся. Это еще не тот момент.
— Палач.
— Гм, не самый изящный конструкт. Тот, кто исполняет приговор и лишает цель воплощения… С гарантией. — Мужчина задумчиво покрутил трость между ладонями. — Знаю, у вашей семейки имена наделены силой… Поделишься?
Охотник вознамерился объявить о своей некомпетентности, как димпа, но формулировки внезапно заполонили сознание. Не откреститься.
— Могу развоплотить спектральный объект в ноль. Если посчитаю целью. С гарантией. — Николай услышал сказанное и впал в легкий ступор. Хотелось материться.
— То есть, без следа… Уже похоже на правду. — Вариант подался вперед. Выложил на стол кусок гранита. — Продемонстрируй. Хочу увидеть. На куксись, это важно…
Николай на удивление легко принял камень за цель. Счетчик бэргов мгновенно разменял десяток единиц… Гранит полыхнул семицветной зарницей и исчез, уступая объем радужному облачку, сохранившему абрис камня. Субстанция неприятно пульсировала — пространство рядом едва заметно дрожало и отступало на доли миллиметра, дозволяя полутонам отвоевывать позиции. Димп удивленно моргнул — семицветье необъяснимо влекло и пугало…
— Надо же… — Вариант поводил над пятном ладонью. — Впервые наблюдаю проявление столь буднично… Знаешь, что это?
— Хаос. — Николай не собирался отвечать, но слово сорвалось.
— Ты ведь не единственная попытка… Насколько знаю, первой пробой стала Родора, но ее канал распада оказался слишком слаб. Затем Стразор, у него дури хватало, но он оставлял след — черную пыль. А требовалась абсолютная пустота… Обнуляя объект, ты создаешь брешь в ткани Средоточия. А хаос любит заглядывать в бреши…
— Приоткрываешь для меня закулисье? Сдаешь с потрохами?
— А Т’хар мне не нравится. Пересекались пару раз и наши ценности не совпали.
— Звучишь, как дальний родственник.
— Не перегибай. Полагаешь, твоя семья единственная одаренная силой? Я, на минуточку, старше Т’хара. Да я ему морду бил в приватной обстановке.
— Мне должно быть интересно? — Сдерживать злость становилось все трудней.
Вариант откашлялся, с тоской посмотрел на кофе, затем — на пустынный ландшафт:
— Как жаль, что нельзя развернуться…Ты уникум, Ник; прислушайся к чувствам: в них на равных правах царствуют ненависть и любовь, ярость и спокойствие, необузданность и хладнокровие, свет и тьма, добро и зло. Ты готов сорваться и стоять. Ты не хочешь того, чего хочешь и наоборот. Воплощение противоположности. Роль достойная, но, сука, стремная… К таким ролям сложно подготовить. — Мужчина указал на семицветный комок, что разросся до габаритов кокоса и творил странные вещи с геометрией окружения. — Ведь тянет, да? Как домой?
— Ни хрена! — Охотник уцепился за подлокотники. Необходима отсрочка… Не сейчас!
— Выдохни, Ник, опять же не тот момент. Так — прелюдия… Я умею ценить искусную работу. Породнить живое создание с хаосом… Еще одно усилие, Никки, ты должен почувствовать…
— Заткнись! — Охотник смотрел на радужный шар, что перестал ощущаться чужеродным. Мог стать целью… Дарованная сила послушно обнулила объект — на миг вместо радуги мелькнула тьма. Затем пространство с хлопком сместилось, заращивая рану.
Вариант зааплодировал:
— В интересные времена живем… Я узрел истинную пустоту, когда сам первозданный хаос уничтожен. Браво… Редкий талант. Достойный имени, n'est-ce pas?
Николай непонимающе смотрел на девственно чистую столешницу.
— Ну же, Ник, это тот самый момент… Позволь презентовать, Опустошитель.
Яркое как термоядерная вспышка имя, что заслонило адские пейзажи мраморной стеной, окутало димпа и на мгновение заключило в полузабытый купол обезумевшей энергии. Алым бредом рвануло пространство. Хлынул ливень…
Насыщенность и полнота самовосприятия. Их нет. Они есть.
Двуликое и целостное «Я».
Все исчезло.
Николая снесло прочь от стола, над равниной прокатилась волна, сотканная из света. Громыхнуло. Вариант вскочил, уперся тростью в камни — он точно боролся с ураганом, что пытался сыграть с ним в перекати-поле. Его протащило несколько метров, сквозь пиджак проступили зеленоватые разводы-трещинки, в глазах расплескалась тьма…
— Рад знакомству, Никки! — проорал он, захлебываясь ветром. — Спишемся. Но ты оглянись…
Серая бескрайность дрогнула… и осыпалась песочным домиком, превратившись в идеально гладкое черное зеркало, из которого вверх, к слабому бледному свечению, уносились грязно-желтые фонарики неприкаянных энергий. Николай вдруг осознал, что его самого переполнило янтарное пламя.
