и на них, и на мне. Мое тело вдруг погрузилось в какое-то чуть ли не медитативное спокойствие, продолжая работать отринув все лишнее и ненужное. От этого мои движения стали куда более плавными и скоординированными. Хоть я все еще не мог одолеть вышедшего против меня бойца, но и он теперь лишился даже призрачного шанса на то, чтобы меня достать.
Публика же над нами стала откровенно потешаться и освистывать, но ни мой оппонент, ни уж тем более я, не обращали на это ни малейшего внимания. Здоровяк лишь начинал все сильнее загораться беспокойством и недоумением, потому что заметил, что мои уклонения стали чуть ли не на порядок эффективнее, и он не понимал, какую игру я пытаюсь вести против него. Но это и не мудрено, ведь играл я не с ним.
Пока мы продолжали свою пляску в клетке, мертвец, немного выбивающийся из общей канвы гостей и персонала усадьбы, беспрепятственно дошагал до общего зала, где безошибочно сориентировался и определил столик, за которым сидел Хан с каким-то незнакомым мужиком.
Охрана особняка сразу показала, что не просто так ест свой хлеб, а заодно и то, что ни на секунду не прекращает бдительно мониторить обстановку. Подозрительного, одетого слишком нехарактерно для этого мероприятия человека, срисовали мгновенно, как он только показался среди приглашенных. Ему наперерез двинулось сразу трое обритых наголо секьюрити, облаченных в строгие черные костюмы, отчего их образ неизменно ассоциировался с одним киношным убийцей. Татуировки в виде штрих-кода только на затылках не хватало для полного соответствия.
Возможно, они бы даже успели перехватить марионетку раньше, чем он сумел бы произвести выстрел, но путь до нужного столика был совсем короткий, так что охрана, не зная его конечной цели, упускала сейчас последние драгоценные секунды.
И совсем скоро я уже смотрел чужими глазами в седой затылок того, по чьей милости я сейчас порхаю полуобнаженным в клетке, уворачиваясь от тяжелых и быстрых ударов, каждый из которых способен меня покалечить. Того, кто несколько раз посылал своих людей, чтобы незатейливо меня прикончить. Того, по чьей милости я был вынужден обретаться где-то на задворках Москвы, отсыпаясь на задних сидениях автомобилей, боясь показаться в своем уютном гнездышке, именуемом дом.
Настало время тебе ответить за все…
Чувствуя, как рука марионетки сжимается на рукояти пистолета, видя, как оружие направляется в затылок ничего не подозревающего Хана, все так же напряженно наблюдавшего наш бой, я ощутил глубокое удовлетворение. Наконец-то… долгие недели напряженных раздумий и подготовки принесли свои плоды.
Грохот выстрела на долю секунды перекрыл многоголосый гам пьяных гостей и мгновенно сменил его тональность. Сразу же послышались испуганные вскрики, которые волной распространялись по залу, обретая мощь цунами. Ближайшие к вооруженной фигуре гости в панике начали разбегаться во все стороны, опрокидывая столы и кресла, мешая охране особняка добраться до стрелка. Или, точнее будет сказать, не просто стрелка, а убийцы, потому что его жертва сейчас лежала в растекающейся луже крови с дыркой на лице, в которую с легкостью пролезло бы небольших размеров яблоко.
Да, вот теперь я могу признаться себе в том, что испытал настоящее удовольствие, глядя на труп человека, который при жизни наводил ужас на половину Москвы. Главная причина моих злоключений последних пары месяцев теперь уже ничего не сможет мне сделать. Каким бы хитрым и острожным он ни был, но такого исхода он предусмотреть никак не мог.
Как только со своих мест сорвались первые гости, которым адреналин быстро прочистил забитые алкоголем и наркотой мозги, наша схватка в клетке сама собой прекратилась. Мы переглянулись со здоровяком, и он полуутвердительно спросил меня:
— Валим?
Я в ответ лишь молча кивнул, рванул к сетке, ограждавшей наш ринг, и за полторы секунды перелез через нее, оказавшись в стремительно пустеющем зале. Все гости дружно бежали к главному выходу, через который они сюда и пришли, ведь они не могли знать, что там через считанные секунды закипит еще более ожесточенная перестрелка между охраной усадьбы и группой неизвестных лиц, вломившихся на ее территорию на нескольких автомобилях.
Троица охранников ответственно пыталась перехватить мертвеца, который бросился к выходу вместе с разномастной кучей перепуганного народу, и я остался с телом Хана практически наедине.
Не прикасаясь на всякий случай к трупу, я выпустил Силу и направил ее в застреленного авторитета. За эти два месяца я научился гораздо более тоньше и точнее манипулировать энергией смерти, так что никаких судорог у мертвеца на этот раз не было. Пробуждение прошло аккуратно и незаметно, так что покойник не пошевелил даже кончиками пальцев. Слегка только дрогнуло его единственное уцелевшее веко, но свой глаз мертвец так и не открыл. Я ощутил, как между нами установилась прочная мысленная связь, подобная той, что возникает с моими марионетками. Теперь я мог узнать все то, что знал он. Главное лишь правильно подбирать вопросы.
Хм… я ожидал, что этот труп будет таким же бестолковым, как мертвый участковый в моей съемной квартире, но нет, я ощущал его так же полно, как и своих верных зомби, которые сейчас не особо умелыми, но зато невероятно слаженными действиями безоговорочно теснили вооруженную охрану особняка.
Отлично, значит, я могу уходить отсюда, а Хана допрошу прямо по дороге. Пока мы выйдем за пределы моего сорока километрового поводка, я уже успею узнать все, что мне нужно.
* * *
Капитан Андреев напряженно сидел в припаркованной машине и не сводил бинокля с парковки, где стояла машина Секирина. Не дай бог, они упустят его еще и сегодня, тогда полковник просто расстреляет своего облажавшегося подчинённого. Причем, вполне вероятно, что в самом буквальном смысле.
Ожидание было совсем некомфортным и тревожным. Причем, не столько от волнения и переживания за успех миссии, сколько из-за людей, что составляли фээсбэшнику компанию.
Расслабленно расположившаяся с ним в салоне автомобиля наемничья братия изрядно нервировала Андреева. Демин сумел ему подобрать на редкость мутных и сомнительных исполнителей. Даже несмотря на все его заверения о том, что это вполне надежные люди, и что он их надежно контролирует, капитан им не доверял даже на самую малость. Эти странные многозначительные взгляды, ухмылки, снисходительное отношение, словно они знали что-то такое, чего не знал сам Александр, просто сводили его с ума. Но тот
