— Драконы?
— Да. Зима длилась долго, десятки лет. Драконы совершенствовались в мудрости и искусстве выживания, пока не кончилась зима и наверх не вышли люди. Они построили города над своими подземными убежищами и при этом обнаружили, что некоторые из них умеют повелевать силами природы. А лучшие из них, те, кого потом прозвали Высшими, сумели найти почти затянувшиеся от времени порталы между мирами. Всего Высших было восемь, и каждый из них ушел через свой портал, чтобы больше никогда не вернуться. Время от времени порталы открываются, причем каждый раз в новом месте. И каждый раз Посвященные ждут, не вернется ли кто-то из Высших.
— Разве они не умерли? — усомнился Лис. — Ведь прошло так много лет.
— Сила Высших была настолько велика, что они вполне могли победить смерть, — ответила Лисса. — Со времени их ухода и наш мир, и те, что лежат за порталами, стали называть Розой Миров.
— Похоже на Розу ветров…
— Похоже, — согласилась Лисса. — Ветры иномирья дуют так же непредсказуемо, как и обычные вихри, и порой случается, что человек из нашего мира исчезает во внезапно открывшемся портале. Или же в наш мир попадает кто-то, случайно или намеренно перейдя границу Розы Миров.
— А есть те, кто может это сделать по собственной воле?
— Есть, — кивнула Лисса. — Такого человека называют перехожим, бродягой с каменным сердцем, потерявшим в родном мире живую искру своей души.
— Или оставившим ее там намеренно, — задумчиво проговорил Лис.
— Как это? — не поняла девушка.
— Не знаю, — пожал плечами парень. — Но, думаю, для того, чтобы научиться выживать в любом из миров, нужно вырвать жизнь из своей души и уйти далеко-далеко. И больше никогда не возвращаться…
Снайпер обернулся.
— Эй, молодежь, хорош философствовать. Похоже, приехали.
Порядком уставший Тестомес высунул голову из-за спинки своего кресла.
— Точно, приехали, — с облегчением вздохнул он. — А я уж боялся, что лопну с натуги.
Телега медленно подъезжала к платформе, за которой сразу начиналась широкая лестница. Темная и мрачная, какой и положено быть дороге из преддверия Обители мертвых, откуда только что сумели вырваться четверо путников, с ног до головы забрызганные чужой светящейся кровью.
* * *
Лестница сплошь заросла мхом, корнями и плющом, побеги которого были толщиной в руку человека. Пришлось достать палаши, чтобы продраться через хитросплетения растений, некоторые из которых проявляли к путникам вполне живой интерес.
— Я думала, что это змея на меня кинулась! — пискнула Лисса, когда к ее ногам упал обрубок извивающегося побега, действительно похожий на обезглавленную гадюку. — Наверху таких не водится…
— Похоже, в вашем мире что-то меняется, — сказал Снайпер, стряхивая с клинка темные капли, — тягучий сок растения был похож на быстро густеющую кровь. — Если растения-мутанты уже есть под землей, то скоро могут и наверх за добычей вылезти.
— Все может быть, — проговорил Тестомес, прислушиваясь к едва уловимому шелесту. — Наверху уже есть хищные папоротники, лет десять назад появились в одноименной долине. Думаю, ты прав, перехожий, скоро настанут веселые денечки для этого мира… Кстати, похоже, где-то неподалеку родник. Неплохо было бы смыть с себя эту светящуюся гадость, а то у меня уже от нее все тело свербит.
Родник действительно оказался рядом, правда, пробиться к нему оказалось непросто — в живительной влаге нуждались не только люди, но и растения. Тестомес подсказал: оказалось, некоторых особо активных нужно срубать под корень, иначе их гибкие ветви будут хватать за ноги даже будучи отрезанными и брошенными на землю. Лишь с уничтожением самого растения прерывалась ментальная связь между ним и его частями, отсеченными от ствола.
Родник бил прямо из стены на высоте человеческого роста. Мох, в изобилии росший под ним, глушил падение прозрачной струи, и, если б не идеальный слух Итана, вполне можно было бы пройти мимо, даже не заподозрив, что рядом есть источник чистейшей воды.
— Ну, кто первый, — хмыкнул Тестомес, довольный тем, что нашел столь необходимый всем спутникам подарок природы.
— Давай я попробую, — сказал Снайпер, скидывая на ковер из мха чехол с винтовкой и делая шаг вперед.
Вода оказалась ледяной, но стрелок терпел, смывая с лица и одежды свернувшуюся кровь сентипидов. Сделать это получилось на удивление быстро — то ли кровь имела свойство почти мгновенно растворяться в воде, то ли подземный родник обладал воистину волшебными свойствами. Снайпер мгновенно продрог до костей, но вылез из-под природного душа, лишь когда отстирал одежду и полностью смыл с себя пот, копоть и запекшуюся кровь мутантов.
— Как же теперь в мокром-то ходить… — проговорила Лисса, деликатно отвернувшаяся во время помывки.
— Дело привычки, — сказал Снайпер, натягивая на себя хорошо отжатую, но сырую одежду. — Но так все лучше, чем светиться, как радиоактивная елка и чесаться, словно шелудивая крысособака.
— Ну вот, опять он по-своему что-то бормочет, — буркнул Тестомес, окунаясь под ледяную струю. — Чем такое слушать, пойду-ка я лучше свежезаморожусь…
Через полчаса продрогшие, но довольные спутники возобновили подъем по лестнице. От людей шел пар, одежда стремительно высыхала прямо на них — рубить корни и живой плющ приходилось без остановки.
Наконец растения стали попадаться реже, а потом и вовсе исчезли. Лестница сузилась и потихоньку превратилась в винтовую, без перил, с высокими каменными ступенями, местами осыпавшимися от времени.
— Что-то это все мне напоминает… — пробормотал Лис себе под нос.
Он определенно был здесь, на этой лестнице, только, возможно, выше… Хотя нет. Вот по правую руку обозначился знакомый проход, ведущий в каземат, где парень провел ночь перед… Посвящением? Да нет, перед казнью, на которую его обрек мессир. Кстати, а что все-таки на самом деле значит это слово?
Он и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь.
Тестомес обернулся, жуя на ходу очередной кусок сушеного мяса, внимательно посмотрел в глаза парню и ответил:
— Так издавна называют главу Гильдии Воинов ночи. Это он лишил тебя языка?
— Он.
— Что ж, не исключено, что сегодня у тебя будет еще одна возможность с ним увидеться.
Парень ничего не ответил, лишь крепче стиснул рукоять меча…
В стене справа от лестницы стали появляться новые проходы, из которых тянуло сыростью, плесенью, вонью разлагающейся плоти, еще чем-то незнакомым, будто на теплую сковороду маслом плеснули и оставили постоять…
