Помню, как вернулись на базу и к нам пристала журналистка. Тыкала микрофоном и что-то визжала о свободе и равноправии «борцов». Либеральная шлюха. Джузеппе Марино не выдержал и разбил не только микрофон, но и морду оператору. Девка, похожая на портовую проститутку и с биркой «Пресса» на груди, успела убежать. Ей повезло. Потом ее коллеги долго обвиняли легионеров во всевозможных грехах и преступлениях. Нет, я не оправдываюсь. На моих руках много крови, не спорю. Но я и не собираюсь прикрывать свои грехи какими-то шальными идеями, которые обожают политики.
Прошло столько лет… Меня отделяют от тех времен не только годы, но и измерения. Миры и пространства. Поль Нардин сказал бы точнее и вычурнее, но я не умею красиво говорить. Я просто смотрю на этого погибшего парня и вижу: то, что осталось в Старом Свете, опять повторяется здесь — в Новом мире. Люди умудряются принести смерть и хаос в любое место. Даже в иные миры.
— Сэр… — Ко мне подошел парень из разведгруппы.
— Что?
— Там взяли нескольких пленных.
— Итальянцы?
— Местные.
— Я уже говорил, сынок, что меня интересуют только итальянцы.
— Да, сэр… Но что делать с этими?
— Допросить и расстрелять.
— Всех? — Парень переминается с ноги на ногу. — Их двадцать человек…
— Ты что, меня не понял, боец?! Выполнять!!!
— Да, сэр! — вытягивается он и моментально испаряется.
Мы с Полем здесь не только в роли советников. У нас широкие полномочия, которые позволяют приказывать командирам групп. Пока я пытался унять бьющую через край злобу, подошел Нардин. Он молча посмотрел на тело Максима и показал черный пластиковый мешок. Я кивнул и отбросил окурок в сторону…
Когда мы уже сняли тело с креста, в переулке появились пятеро наших парней. Они прикрывали нас со стороны озера. Привели трех избитых черноволосых мужчин.
— Сэр! Мы взяли этих ребят неподалеку от озера. Хотели удрать. Двух убили на месте, а этих удалось взять живьем.
— Молодец, капрал.
— Спасибо, сэр!
Судя по виду… Да, так и есть! Итальянцы. На чеченцев они совсем не похожи. Интересно, какого дьявола им здесь нужно? Женщин здесь нет, кабаков уже нет, а казино и вовсе никогда не было. Пока я рассматриваю пленников, Нардин заканчивает упаковывать тело Селезнева.
Итальянцы опасливо косятся в нашу сторону, натыкаются на мой взгляд и опускают глаза. Я подхожу к пленникам и медленно смотрю на их лица. Первые двое меня мало интересуют. Им лет по двадцать и самое большое их достижение — это попадать струей в унитаз. Вот этот, лет сорока, — персона более интересная. Плотно сжатые губы и холодный взгляд. Это не шавка, а матерый волчара.
— Кто из вас знаком с… — делаю небольшую паузу, — Лучиано Барги? Неужели никто? Как жаль… Хорошо, я спрошу немного по-другому. Кто знаком с Марио Манчини?
— Мы знакомы с этим человеком, синьор… — подали голос молодые, но меня их лепет не интересует.
Вижу, как напрягся мужчина с волчьим взглядом. Посмотрел, словно черной водой плеснул. Взгляд у него тяжелый, вязкий. Прекрасно. Значит, хорошо знаком с Лучиано, раз знает его настоящее имя.
— Этих двоих допросить по обычной программе, а с этим мы сами поговорим. И скажи бойцам, чтобы нашли несколько лопат.
— Простите?
— Около банка лежат двое убитых. Отец с сыном. Похороните их где-нибудь на берегу. Не дело оставлять этих людей на съедение хищникам.
— Конечно, сэр!
Через час допрос закончен. Поначалу парень презрительно кривился, изображая гордого сына Италии. Когда у меня уже заканчивалось терпение, подошел Нардин. Он молча выслушал глупый лепет, а потом достал из кобуры пистолет и прострелил мужику колено. Спокойно и без лишних слов. Когда итальянец перестал орать и материться, Поль ударил ботинком по ране. Через минуту наш собеседник послушно отвечал на вопросы. После допроса я прострелил ему голову и оставил валяться на земле. Хищников в округе много, и это мясо не испортится. Его сожрут раньше.
Где-то на западной окраине Лох-Ри парни подожгли дом. Сидящие там бандиты не хотели сдаваться, надеясь улучить момент и прорваться к заброшенному руднику. Не получилось. Если ветер не изменится, то огонь перекинется на другие дома и половина строений сгорят к чертовой матери. Меня это не волнует. Через полчаса подошли парни и помогли перенести тело Селезнева на поляну, откуда нас заберет вертолет.
Радист уже колдует над рацией, а мы с Полем сидим на камнях и жуем ореховую смесь из пайков. Это прессованные плитки из орехов, ягод, мясного порошка, жира и местных лекарственных трав, которые тонизируют не хуже чем кофе.
— Парни взяли в оборот одного из местных, — сообщает мне Поль.
— Что-нибудь полезное узнали?
— Нашли две закладки с оружием и боеприпасами.
— Для кого?
— Дьявол их разберет, — он пожимает плечами, — может, для пиратов? Места здесь глухие, можно сказать — дикие.
— Большая закладка?
— Около двенадцати ящиков со стрелковым оружием, одноразовые гранатометы и куча боеприпасов. Даже противопехотные мины есть.
— Весело. Надо оставить здесь пятерых парней, чтобы охраняли, и передать на базу.
— Уже передали, — кивает Нардин в сторону радистов, — сюда вылетят вертушки и группа для ликвидации схронов.
— Нам, значит, не доверяют? — хмыкаю я.
— Не в этом дело. Тревельян ждет нас под Куинстоном. Вот дьявол… — выругался Нардин и показал свою панаму, пробитую пулей.
— Ты везунчик, Медведь…
Вскоре за нами прибыли три вертолета. Когда мы взлетаем, я вижу осиротевший дом Освальда Брена. Освещенный лучами утреннего солнца, он будто светится красным светом. Ничего не меняется…
There is a house in New Orleans… [21]
Наш вертолет разворачивается, и мы уходим на юго-восток. В Куинстон. Рядом со мной сидит Поль и придерживает мешок с телом Максима Селезнева. Следом за операцией в Лох-Ри начинается следующий этап. Нас даже не вернули в лагерь. Доставили боеприпасы и перебросили в район Куинстона.
Высадка прошла тихо и незаметно. Вертушки отвесно спускались на небольшой пятачок, зажатый гранитными стенами, быстро высаживали бойцов с грузом и уходили обратно в Роки-Бей. Нас встретил смертельно замотанный Тревельян и почти целая сотня головорезов, не считая двадцати двух человек из разведки, которые сейчас околачиваются где-то поблизости от города.
17 год по летоисчислению Нового мира.
Новая Ирландия.
В десяти километрах от Куинстона.
— И как тебе домик? — тихо пробурчал Тревельян и передал мне бинокль.
