– Странно, – сказала Зоя. – Почему-то совершенно не хочется есть.
– А это еще одна особенность Зоны, – пояснил Сергей. – Если ходка затягивается, на третий день всегда кусок в горло не лезет. Но есть надо! Кто знает, сколько нам еще сил потребуется? Так что хоть давитесь, но лопайте!
Давились еще минут пять. Но слопали. Хотя Сергею пару раз показалось, что Зою вот-вот вырвет. Однако справилась.
– Чья очередь заваривать чай?
– Моя, – сказал Мозилла, собрал грязные консервные банки и утащил в соседнее помещение. А вернувшись, взялся за приготовление чая.
Напиток пошел гораздо легче.
– Эх! – Мозилла выругался. – Сейчас бы накатить граммчиков по двести!
– Надеюсь, скоро накатишь, – сказал Сергей, отставляя опустевшую кружку. Он вспомнил просьбу Зои. – И давайте-ка оставим артефакт на ночь в соседнем поме…
Договорить он не сумел – накатила вдруг жуткая слабость. А потом на него обрушился беспросветный мрак.
Когда Бустер привел в «Толстый Сталкер» своего «племянника», Антон Иванович Дьяконов, известный всей округе под погонялом Дьякон, поначалу не хотел брать к себе пацана.
И дело было вовсе не в том, что он не слишком поверил истории про брата и племянника. В наши дни всякое случается – времена настали смурные, как питерский октябрьский день.
Причина была сугубо меркантильной: из пацанов не сделаешь хороших и добросовестных работников. Не тот у них характер. Нанять для кухонных занятий девицу – намного сподручнее.
Однако не было счастья, да несчастье помогло, прости меня, господи… Парень оказался определенно сдвинутым по фазе. Не то чтобы сумасшедшим, но слегка не в норме. У него не имелось обычных мальчишеских наклонностей – пофилонить, подраться или сбежать куда-нибудь без спросу. Наоборот, выяснилось, что он послушен и очень трудолюбив. Вполне возможно, что в семье вырос, а не из детского дома забран, с их обычными питомцами-отбросами.
В придачу пацан был поразительно малословен. Помимо «да» или «нет» других слов из него не выдрать было и клещами.
Все это Дьякона вполне устраивало.
Поначалу он устроил батрака на роль кухонного мальчишки. И не прогадал. Повар Никодимыч на помощника не мог нарадоваться. И овощи почистит, и посуду помоет, и мясо нарезать горазд…
Потом Жеку стали выпускать с подносом в зал.
Тут обнаружилась еще одна необычность. Если среди подвыпивших клиентов вспыхивала вдруг драка, стоило пацану появиться поблизости, как бузотеры моментально утихомиривались, делаясь тише воды ниже травы.
Объяснить почему – они потом и сами не могли. Бекали-мекали, если хоть что-то помнили. И совершенно не верили в собственное миролюбие, если память накануне залило алкоголем.
И лишь один много позже признался: «Не знаю, Иваныч, ох, не знаю… Мне в присутствии твоего чертененка просто становится не по себе… Бойцовский азарт куда-то пропадает, и становлюсь я будто деваха-скромница, в бога-душу-мать!.. Слушай, сплавил бы ты его куда-нибудь, а?»
Ничего себе совет из Гонолулу! Сейчас сплавим! Прямо разбежались! Щас, в гробину вас! Ща-а-аз!!!
Вот кабы бузотеры перестали заявляться в «Толстый Сталкер» после такого странного умиротворения, тогда бы да, сплавил бы непременно! И даже бы не засомневался! Потому что и у самого порой сердчишко в пятки ускакивало. Это когда Жека замирал вдруг ни с того ни с сего, будто статуя Аполлона Бельведерского – вытянув вперед, прямо перед собой, левую руку, – и стоял так с полминуты. А то и дольше. За каким хреном – одному богу известно. Может, у него такие потягухи наступали. Может, в этой позе лучше думалось-гадалось. Ведь не мог же он бездумно жить, даже если и в самом деле был полусумасшедший.
Говорят, те, кто со сдвигом по фазе, мыслят много круче обычных людишек. Чуть ли не гении они. Просто мысли у них не такие, как у нормальных, прости, господи…
Но драчуны любимый кабак не бросали, а потому избавляться от Жеки причин не имелось.
У всякого, в конце концов, собственные тараканы. Вон Борян Лапшин, сталкер по кличке Хомут, как нажрется, так вообще на человека не похож становится. Но его же никто не чморит. Еще и пожалеют, и в положение войдут. Устал, по Зоне ползаючи. И вообще наш же мужик, русский, не пальцем деланный, что бы там про него ни плели…
Молчаливость Жеки была очень положительным свойством.
Постепенно Дьякон принялся поручать ему дела, вообще не связанные с кабаком, тайные, не для постороннего глаза.
Скупка и перепродажа сталкерской добычи была скрытой частью дьяконовского бизнеса, но приносила гораздо больше, чем кормежка и спаивание местного населения. Но тут приходилось изрядно осторожничать. Иначе можно и нарваться на проблемы. Крыша-то, правда, имелась – в лице майора Федора Иконникова из службы охраны Периметра, – но на всякую хитрую задницу всегда найдется хрен с резьбой. Поэтому и Дьякон, и Хряк всячески старались избегать лишних прямых контактов между собой. И если майор еще мог время от времени бывать в «Сталкере» – хотя бы пожрать прибежал, Никодимычева стряпня по всей окру́ге славится, – то хозяину кабака совершенно нечего делать в кабинете местного сотрудника Управления.
А вот дьяконовский кухонный мальчишка появляться там вполне мог. А может, он завербован Хряком и таскает ему информацию. На майорском посту без стукачей нельзя, обстановка вокруг такая, что постоянно требуется держать руку на пульсе да иметь о людишках представление…
Хотя, конечно, Дьякон посылал Жеку к майору только в исключительных случаях… Незачем дразнить гусей! Заинтересовавшиеся вдруг бандюганы – не приведи господи! – и молчаливого разговорят, стоит им только захотеть. Зачем подставлять пацана под их пристальный интерес? Попробуй потом найди замену! Да и Бустер на такое окрысится, а он в последнее время у сталкеров в авторитете. На хрена Дьякону такие проблемы, он привык со всеми жить в мире и согласии! Если возможно…
Потом выяснилось, что парень оказался обучаем не только в части секретных контактов с майором. Со временем Жекины односложные «да» и «нет» превратились в некое подобие человеческой речи. Он, правда, по-прежнему не проявлял инициативы в разговоре, исключительно отвечая на задаваемые вопросы, но словарный запас его несколько расширился. И худо-бедно с ним стало можно поддерживать беседу. Хотя разговор, где один спрашивает, а другой отвечает, – тот еще разговор!
Это скорее Хряковым профессиональным наклонностям соответствует, а мы, бедные кабатчики, вести допросы не привыкли. Нам бы отдельных соседей оборзевших поругать да ростом цен в Предзонье повозмущаться – это вот по-нашему!..
