— Вы, семеро, — вперед, в «каплю», на разгрузку. Остальные принимают контейнеры. Пошли!
И киольцы, сломав свой куцый, неровный строй, пугливо потянулись к открытому люку «капли», в проеме которого стоял третий из прилетевших с ними ассистентов, и — о боги! — он улыбался…
«Каплю» разгрузили довольно быстро. Причем парень с руками скульптора также участвовал в разгрузке. Он присоединился к остальным, после того как тот ассистент, который его ударил, сделал это во второй раз. Ногой. И с криком:
— А ты чего тут разлегся, придурок? А ну марш на разгрузку!
Парень оторвал свои красивые, с тонкими, нервными пальцами, но заляпанные кровью руки от окровавленного рта и просипел:
— Но я… но мне… мне же нужна помощь!
— Чтобы таскать контейнеры, пасть не нужна, я отрезал ассистент. — Так что вперед, арбайтн! А будешь хорошо работать — суну тебя на пять минут в ее генератор, как только закончим. Если же будешь сачковать — еще и челюсть сломаю, да так и оставлю до утра, чтоб помучился…
И всем все стало ясно. Они попали в руки к ужасным извращенцам, чудовищам, сумевшим каким-то образом скрыться от совершенной медицины Киолы. И Алый Беноль, несомненно, также находится в их плену. Недаром сюда, в это непонятное место, на этот жалкий безлюдный островок, состоящий, кажется, из одних скал, прилетели только трое из четверых, именовавших себя ассистентами ученого. Вероятно, четвертый остался, чтобы продолжать мучить Беноля. Ибо предположение о том, что великий ум Киолы, сам Алый Беноль, мог добровольно участвовать в чем-то подобном, просто не укладывалось ни у кого в голове.
В ту первую ночь на островке никто не спал. Парень с руками скульптора все-таки сумел заслужить пребывание в регенераторе, и его рот пришел в полный порядок. Поэтому Ликоэль, свернувшийся калачиком на жесткой, брошенной прямо на камни подстилке, которая и являлась его ложем на сегодняшнюю ночь, долго слышал его жаркий, взволнованный, со слезой в голосе шепот. А уже под утро, когда небо на востоке начало светлеть, к нему тихо подползла массивная фигура.
— Эй, человек… проснись.
— Да? — так же шепотом отозвался Ликоэль.
— Послушай, мы решили бежать.
— Бежать?
— Ну да, — жалко зашептали ему в ухо. — Пока они спят. Это же звери, они не оставят нас в покое. Я слышал, в Литмере, ну, что на западном побережье, существовала секта, которая крала тела Ушедших к Богам, а потом поедала их. Они занимались этим целых восемь лет, прежде чем их подвергли лечению. Эти Тоже какая-то секта, точно. Мы должны покинуть остров и немедленно обратиться в Симпоису. Этих надо лечить, срочно…
Ликоэль несколько мгновений молча лежал, обдумывая аргументы шепчущего, а затем тихо спросил:
— Но как?
— Мы всё продумали, — снова жарко зашептал его слабо различимый во тьме собеседник. — Полетим на «капле». Они спят с другой стороны и ничего не заметят. Мы тихо проберемся в «каплю» и…
Он говорил что-то еще, но Ликоэль уже понял, что у них ничего не получится. Возможность улететь на «капле» была слишком очевидна, а он за время общения с этими так называемыми ассистентами Беноля как-то не заметил у них отсутствия способностей к анализу. Скорее даже наоборот… Но ведь делать-то что-то надо было. И тут Ликоэль принял решение, от которого внутренне содрогнулся. Он решил, что сам пойдет на насилие, если беглецам попытаются помешать. Вот так и никак иначе. Если эти… если они применяют насилие против людей, реализующих свое право на свободу и свободное передвижение, — получат то же самое в ответ… Эта мысль его так захватила, что он даже забыл, что не ответил на слова шепчущего. Поэтому тот немного погодя сам напомнил об этом:
— Ну так как, ты с нами?
— Да, — твердо ответил Ликоэль. Но едва массивная фигура исчезла в темноте, как его захватил вопрос, не является ли насилие заразным. И точно ли решение прибегнуть к ответному {только к ответному) насилию — продукт его собственного разума и было принято вовсе не под влиянием некоего психического искажения, которому он подвергся под воздействием этих троих. И насколько это решение разрушит его личность и систему ценностей цивилизованного человека, который, как всем известно, по своей природе просто не способен к насилию…
Короче, когда лежащие вокруг него темные фигуры зашевелились и начали потихоньку стягиваться к закрытому на ночь люку «капли», Ликоэль все еще продолжал напряженно размышлять над аспектами принятого решения и возможным влиянием этого решения на его личность. Поэтому он не заметил, в какой момент перед ним нарисовалась кряжистая фигура в странной одежде, которую, как выяснилось несколько позже, именовали «боевой комбинезон».
— А куда это вы собрались, детки? — насмешливо спросила кряжистая фигура.
Киольцы замерли. Ликоэль подобрался. Вот и настал его час/ Однако, похоже, над вопросом, мучившим мастера все утро, напряженно думал не он один. И многие из тех, кого мучил тот же вопрос, как видно, пришли к похожим выводам. Потому что в этот момент тот самый парень, которому вчера выбили зубы, зажмурился и, отчаянно закричав что-то непонятное, кинулся на преграждавшую им путь фигуру, вытянув в ее сторону стиснутые в кулаки руки.
— Бум! — Резкий удар коротким обрезком пластиколевой трубы по лбу опрокинул бегущего на землю. А все тот же голос лениво произнес:
— Первый готов. Еще кто-то хочет?
— А-а-а-а! — взревел следующий подопытный, к которому тут же присоединился еще один, потом еще, и Ликоэль понял, что, если они хотят покинуть этот остров, то и ему не следует оставаться в стороне. Он шумно вдохнул и, сжав кулаки, тоже вытянул руки и бросился вперед. Это было последнее, что он помнил…
Очнулся Ликоэль уже в регенераторе. Запястье его левой руки было зафиксировано в держателе, так же; как я предплечье правой, и это, скорее всего, означало, что руки у него сломаны. Впрочем, они уже не болели. На лице, которое слабо и неверно отражалось в изогнутой крышке регенератора, виднелось несколько уже изрядно пожелтевших, но все еще довольно заметных синяков. Судя по всему этому он находился в регенераторе не менее двух часов.
— Значит, пятеро… — негромко прозвучало за тонкой стенкой регенератора.
— Да, и я бы сказал, не просто пятеро, а целых пятеро, — откликнулся другой голос. — И это за первые сутки. Так что плотина, считай, сломана Насилие для них теперь уже не табу. И это означает, что у нас все-таки появился шанс.
— Нет, а адмирал все-таки молодец, — послышался третий голос. — Ловко придумал не отправлять сразу «каплю». Иначе они могли жевать сопли еще недели две, а то и вообще не решились бы на нападение…
