— А знаешь, Гусь, — голос Изи прозвучал так, словно он пребывает в глубокой задумчивости, — мне все-таки кажется, что имя Лис к тебе подходит больше.
Фил удивленно посмотрел на Изю. «Чего это он вдруг», — подумал Фил.
Тур тоже с интересом уставился на радиста — было уже понятно, что Изя говорит не просто так. Не такой сейчас голос был у Изи, чтобы просто так говорить.
— Вы еще не поняли, ребята?! — очень натурально удивился Изя, по очереди разглядывая Фила с Туром. — Нет, правда не поняли? Ну вы и тупые!
— Чего не поняли? — не выдержал Тур. — Давай, не томи!
— Никаким байкерам он корабль отдавать не собирается. Правда, Лис? И никаким пиратам — тоже. А? Лис, ну скажи же! Ребята, — Изя опять посмотрел на Фила с Туром. — Он ведь сейчас нас вербует. Вы что, не поняли еще? Я давно уже понял, — Изя пожал плечами, поражаясь несообразительности товарищей, и повернулся к Гусю: — Верно, Лис?
— Я уже как-то привык к тому, что меня называют Гусем, — ответил Саневар, открывая глаза и оглядывая всех по очереди. И взгляд его при этом действительно светился лисьим лукавством.
Распорядок планетарных патрульных сильно отличался от распорядка, которому подчиняются остальные полицейские, даже астронавты. Если у летунов служба наполнена неожиданными вылетами, рейдами и выходами в планетарный патруль на замену, то у патрульных-нижников все более или менее по расписанию. Четыре дня подряд они проводят на улицах города по восемь часов в день, после чего получают выходной. Следующие два дня бывают посвящены патрулированию междугородных трасс, затем следуют еще два выходных. После чего патрульным приходится выходить в пустыню — мотаться в течение трех суток по пескам в районе ферм Долины Ареса и дальних геологических станций, останавливаясь на ночевку на специально оборудованных постах, где их всегда ждут дозаправка, пополнение боеприпасов, жесткая койка и невкусный походный рацион.
Фермеры и геологи весьма благосклонно относились к полицейским патрулям, называя их между собой «ангелами». И у тех, и у других зачастую бывали стычки с байкерами (у фермеров — чаше, у геологов — реже, но тоже бывали) и иногда даже со случайно забредшими сюда мертвяками. С олимпийцами давно уже неприятностей не было, но когда-то и они тревожили фермеров и геологов. И появление (как правило, внезапное) «ангелов» нередко спасало положение. Со временем это прозвище прижилось и на постах, а потом и среди самих полицейских. И даже среди байкеров, только называли они патрульных несколько иначе — «ангелы смерти». Романтично, но надежды на спасение практически не оставляет.
Рекомендовалось патрульным обращать внимание и на «неспокойные объекты» (так они именовались в официальных сводках, где приводились списки погибших патрульных) типа Хаоса Гидаспа и дорог, ведущих к Долине Маринера и Олимпу. Тем более что расположение постов, где можно было заправиться, перекусить и переночевать, позволяло игнорировать «неспокойные объекты» только самым упрямым и изобретательным патрульным.
Эти рекомендации не были законом, начальник патруля вправе самостоятельно решать, куда им отправляться. И никто никогда не настаивал на том, чтобы патрульные проводили рейды в опасные места, но на офицеров, долгое время избегающих подобных маршрутов, руководство смотрело с неодобрением, что непременно сказывалось на продвижении по службе, получении очередного звания, премиальных и (самое неприятное из всего) на следующих за этими тремя сутками выходных днях. Мало кому улыбается в положенные четыре выходных быть выдернутым из семейного гнездышка на какое-то внеочередное задание. Потому офицеры хоть и изредка, но старались проложить маршрут следования таким образом, чтобы на экране внешнего обзора промелькнули скалы Хаоса Гидаспа или бескрайние расщелины Долины Маринера.
Патрулирование в городе проводилось самым простым образом — пешком. Пара полицейских целый день моталась по самым разным закоулкам города, нарываясь на неприятности или (как считали в генеральной прокуратуре) пытаясь их предотвратить. Патрулирование трасс, разумеется, уже происходило на полицейских вездеходах и предписывало совершать его командой не менее чем из четырех человек. Предписание это, надо сказать, частенько нарушалось, потому что людей вечно не хватало. Патруль в пустыне, предшествующий долгожданным выходным, проводился уже на флаерах и полагал достаточным двух полицейских. Очевидно, в прокуратуре считали, что вооружение и маневренность флаера компенсируют недостаток в живой силе. Но и на эти задания частенько случалось выходить в неполном составе. То есть в одиночку.
Провести трое суток в одиночестве в кабине несущегося над песками флаера — удовольствие гораздо ниже среднего. Так что лейтенант Хартон считал, что ему крупно повезло, когда выяснилось, что у него будет возможность выйти в патруль вместе со своим сержантом-водителем.
Три дня назад сержант слезно умолял о дополнительных выходных для, как он сам выразился, устройства личной жизни. Лейтенант Хартон смилостивился над ним, но подыскать замену так и не успел и практически уже смирился с предстоящим одиночеством — двое остальных патрульных из отделения Хартона все еще находились в госпитале.
Но сегодня, перед самым отправлением, сержант Матвеев явился и с мрачным видом доложил, что готов выйти на патрулирование. То ли устройство личной жизни оказалось несколько сложнее, чем полагал сержант Матвеев, то ли еще что — лейтенант Хартон уточнять не стал, да и не его это дело, а сержант наверняка во время патрулирования сам все расскажет. Тем более что Матвеев поговорить любил, и тишина в кабине флаера им не грозила. Конечно, он обязательно обвешает приборную панель своими любимыми фотографиями (Матвеев никогда не выходил в патруль без этого непременного атрибута — говорил, к счастью), но молчать он не будет, это точно.
И можно будет уже думать не о том, когда кончатся эти проклятые, наполненные пустотой до горизонта и красным песком трое суток, а о том, куда отправиться с женой и сынишками на предстоящих выходных. Тем более что как раз через четыре дня у Сэмуэля день рождения — целых четыре года исполняется парню. И можно будет отметить как следует, и не придется упрашивать кого-нибудь подменить, и жена будет рада, они давно уже никуда толком не выбирались. Мысли, что ни говори, более приятные, так что повод для радости у лейтенанта Хартона был немалый. Патруль обещал быть легким, жаль только, что обещания свои в этом мире исполняет далеко не каждый.
