— Смотрите, земля шевелится! — изумленно проговорил Вайнштейн. Насколько хватало глаз, вспаханная земля шевелилась, будто живая. Точно волдыри, появились бугорки, а потом, из каждого бугорка проклюнулся зеленый росток, и, прямо на глазах утолщаясь, потянулся вверх. Мы смотрели на чудо, как завороженные. Позабыв наш язык, Ли что-то бормотал на своем себе под нос. Солнце катилось ввысь, и под его лучами туман таял в воздухе. Мы увидели, что все поле зеленеет ростками.
— Идем к теплицам! — возбужденно крикнул Вайнштейн, и побежал к Поселку. Мы поспешили за ним. Теплицы были в черте Поселка, за забором, мы миновали изумленного сторожа на входе, который, кажется, даже не заметил, что мы прошли, настолько его поразила увиденная картина, и забежали внутрь.
В теплицах все цвело. Раскинув широкие листья, на грядках распускались желтые цветы огурцов, торчали кусты кабачков, тянулись зеленые стебли лука. У теплиц расцветали кусты шиповника. Мертвая, убитая морозами акация, которую у нас все не доходили руки спилить, зеленела свежей листвой.
Мы покинули теплицы, и пошли по Поселку. Индиго прошли по Поселку и отправились восвояси, мы их не догнали. Кругом все зеленело, с непривычки изумрудная зелень резала глаз. Расцветали деревья, клочки земли покрылись травой, в воздухе пряно пахло какими-то цветами. Добило меня то, что в Форте, в углу, куда я несколько дней назад кинул огрызок моченого яблока, тянулся к небу ствол дерева. Из огрызка выросла яблоня.
— Охренеть! — тихо матерился возле меня Вайнштейн. Я вполне разделял его чувства. Прибежал Зиан, возбужденно залопотал что-то на своем, дергая меня за рукав.
— Чего он хочет, Ли? — спросил я.
— Хочет идти к индиго, благодарить, — ответил Ли, глаза у него были как плошки, даром что косые, — говорит, что это чудо.
Во дворе Форта собралась толпа. Новость вмиг облетела весь Поселок, и, несмотря на ранний час, люди выскакивали из домов, и бежали в поле, к теплицам, смотреть. А посмотрев, бежали к Форту, требовать объяснений, на лицах у всех смесь изумления с детским восторгом. Я взял матюгальник, и вышел на крыльцо.
— Я знаю, что вы не верите своим глазам, — произнес я, — я и сам не верю. Все, что я вам мгу сказать, что за это чудо надо благодарить индиго. Они увидели, что у нас ничего не получается, и решили помочь. Как они это сделали, я не знаю.
— Идем к индиго! Надо отблагодарить! — понеслось над толпой.
— Не надо никуда ходить! Вы их напугаете! Я сам передам нашу благодарность, — мне еле удалось отговорить собравшихся от похода.
Чудо помогло. Недовольство действиями Комитета исчезло, мы опять стаи самые лучшие и любимые. Через месяц мы сняли первый после Песца урожай, и Зиан обещал, что к осени будет и второй, в теплицах. Все росло, как на дрожжах, я никогда раньше такого цветения не видел. Растения рвались к небу, расцветая на глазах. Наш Поселок утопал в зелени, резко контрастируя с полуживыми землями вокруг. Окрыленные успехом, мы ремонтировали дома, расчищали улицы, и очень скоро Поселок стал краше, чем был до Песца. На нефтезаводе запустили какой-то генератор, не знаю, какой, в подробности я не вдавался, и в Поселок стала поступать электроэнергия, улицы были ярко освещены, в окнах домов мерцали экраны телевизоров, народ смотрел кино.
— Все это хорошо, — скептически прокомментировал иллюминацию Вайнштейн, — только не надо забывать, что мы не в состоянии сделать даже лампочку. И вряд ли сможем в ближайшие десять лет.
— Ты нас недооцениваешь. Смотри, сколько мы сделали, чего добились. Дай срок, и лампочек наделаем, людей грамотных осталось достаточно.
— Может быть может быть… Только вот зачем? — пожал плечами Вайнштейн, — будущее все равно не за нами, а за индиго. Ты же видел, на что они способны. Нет, Коцюба, мы что-то вроде динозавров. Побарахтаемся еще какое-то время, и исчезнем. А планета достанется индиго.
Я не нашелся, что ответить, тем более, что я понимал правоту Вайнштейна. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что я тоже индиго?
На второй обмен к поселенцам я решил съездить лично, посмотреть, что там и как. В прошлый свой визит Вишневецкий договорился об обмене десяти тонн солярки на двух коров и быка-производителя, и вот теперь мы везли обещанное топливо. Ехали большой колонной. Впереди шла «Жестокая», которую мы вытащили из речки-вонючки и починили, джип с пулеметом, «Сафари», где сидело два десятка отборных бойцов, грузовики, два бензовоза, тягач, на который мы тоже присобачили пулемет. В принципе, на пустых дорогах нужды в такой военной силе не было, но решили подстраховаться, мало ли что. В округе сохранились еще сарацинские поселения, черт его знает, что у них на уме. Да и прочих тоже стоило опасаться, понравятся кому-то наши машины, и пишите письма. В общем, ехали серьезно. До поселения, а это оказался тот самый Ключ, обитателей которого мы распугали у артскладов, добрались без приключений. По дороге Вишневецкий, что был у нас кем-то вроде министра иностранных дел, посвящал меня в тонкости здешних раскладов.
— Вот, смотри, — показывал он на карте расстеленной на разделяющем джип кожухе коробки передач. Кожух широкий, на нем и карте место нашлось, и подставки для стаканов ребята приварили, в общем, ехали с комфортом, — вот это, это и это наши поселения, это вот сарацинское, и вот это тоже. А вообще тут в округе их чуть ли не три десятка поселений, и еще отдельные фермерские хозяйства, кто уцелел. Они живут мирно, так только, иногда покусывают друг друга, на серьезный набег сил не хватает, да и горючки нет почти, все, что было, за две зимы спалили. Странники говорят, что поселений еще много, и на север, и в сторону центра, вплоть до вот этих мест, де были ядерные взрывы. Там начинается зараженная земля, и никто не знает, что там происходит, да никому это и не надо, туда лазить.
— А сколько там народу? — спросил я задумчиво.
— Человек по тридцать, редко где под пятьдесят. Фермеры, те живут семьями, максимум десять человек с бабами да детишками.
— У них есть что-то, что нам нужно, на обмен?
— Считай что ничего. Скотину сохранили не все, и ту, что есть, ни на что не обменяют. Расти у них ничего не растет, сидят на старых запасах комбикорма.
В поселении, встречать нас высыпали все жители, и женщины, и дети, и старики. Вишневецкого тут знали, никто нас не опасался. Среди встречающих я узнал Ави, по злобному взгляду, что он метнул в мою сторону, понял, что он меня тоже.
Вишневецкого сразу окружили мужики, по разговору я понял, что многие специально пришли из других поселений что-то сторговать. Наши, тем временем, стали на бензовозах объезжать поселок, сливая солярку в стоящие во дворе каждого дома цистерны. Поселяне привели обещанный скот, стали с матюгами загонять коров в кузов машины.
