Я, тем временем, пошел по улице, стало любопытно, как они тут живут. Краем глаза заметил, что за мной тут же увязался подросток возраста Мишки. Правильно, мысленно похвалил я Ави, нечего чужих без присмотра оставлять. Я свернул за угол, и остолбенел. У домов, как это часто бывает, были вкопаны флагштоки, на них развевался бело-голубой флаг Земли Отцов, у каждого дома, а некоторых так еще и из окон торчали.
— Эй, пацан, поди-ка сюда, — я справился с удивлением, и повернулся к следующему за мной, как тень, подростку. Тот подошел, молча уставился на меня хитрыми глазами. — В честь чего флаги?
— Просто так, — шмыгнул тот носом, но по блеску глаз я понял, что тут дело нечисто.
— А подробнее, — спросил я вежливо, пацан ничего не ответил. Я секунду подумал, достал из кармана большое красное яблоко, и показал пацану: — расскажи, почему флаг висит, получишь яблоко.
Пацан заколебался, потом начал говорить. Как оказалось, никакого секрета тут не было. В поселение несколько недель тому назад приезжал какой-то дядька в офицерской форме, о чем-то долго говорил с Ави и остальными мужиками, после чего уехал. Потом мужики достали флаги и повесили на домах. О чем шла речь, пацан не знал, никого в суть дела не посвятили. Я отдал пацану яблоко, и пошел назад. Там уже поставили столы, и женщины выносили угощение. Переговоры Вишневецкого увенчались успехом, положив блокнот на капот джипа, он что-то записывал, а мужики стояли вокруг него, и диктовали, перебивая друг друга. Мы расселись вокруг стола, сначала, как водится, поговорили ни о чем, потом перешли к серьезным темам.
— Я смотрю, вас в ностальгию потянуло, мужики. Флаги вон вывесили, — начал я.
— Да то мы так, просто, — честно глядя мне в глаза, ответил Ави.
— Ну, если просто, то скажите офицеру, что приезжал, чтобы к нам тоже заглянул. Ага? — я впился взглядом в лицо Ави тот не выдержал, и отвел взгляд. Надо сказать, дураком он не был, тут же нашел взглядом моего провожатого, и погрозил ему кулаком. Потом, увидев что тот жует яблоко, выскочил из-за стола, подбежал к пацану и вырвал у него из рук огрызок. Развернулся ко мне:
— Откуда у вас свежее яблоко?!
— С яблони, откуда еще? — я прикинулся шлангом.
— А еще есть? — спросил он, тяжело дыша.
— Есть, — я достал из другого кармана, и показал ему. Он задумался, на лице его явственно отразилась борьба с жабой, потом махнул рукой, и сказал:
— Если привезешь мне саженец яблони, дам тебе весь расклад, все, что знаю, скажу.
— Давай, — согласился я, — саженец я привезу.
Ави рассказал, что к ним приехал офицер, на джипе, сказал, что дальше на север поселения объединяются, под старым флагом, уже есть выборный совет, что-то вроде парламента, идет формирование дружин для борьбы с сарацинскими бандами. Их тоже пригласили, и они согласились вступить. Через неделю офицер должен был приехать с документами, что-то там подписать. Ави дал мне список поселений, вступивших в новоявленный союз. Список меня впечатлил, в нем значилось больше тридцати поселений.
— А что, сарацины вас так достают? — спросил я задумчиво. Чем-то нехорошим пахло от этих новостей.
Ави разразился тирадой, об этих проклятых сарацинах, которые воруют у них все, что плохо лежит, и поймать их никак не получается, потому что они а лошадях, а у них в поселении лошадей нет, и силенок маловато, чтобы пойти к сарацинской деревне и проучить. Ави еще довольно долго намекал мне на то, что вот нам бы, с нашими броневиками, да пулеметами, как раз бы и ударить по сарацинам, но я вежливо послал его к черту. Еще чего не хватало, за чужие интересы свой лоб подставлять.
Мы не стали задерживаться в поселении, посидели для приличия за столом, и засобирались. Я оставил Ави бумажку, на которой написал частоту для связи, и попросил передать это тому офицеру, что приезжал, вместе с пожеланием встретиться. Только отъехали от поселения, как я, наконец, поймал за хвост ускользающую мысль, и спросил у Вишневецкого:
— Эта сарацинская деревня, где она?
— Вот, — показал он на карте. Я взялся за рацию:
— Всем машинам, смена маршрута… — я объяснил, куда ехать.
— Что мы там забыли, это же сарацинская деревня? — удивился Вишневецкий.
— Понимаешь Ави жаловался, что они на лошадях, и поселяне не могут их поймать, за конными не угнаться, — ответил я.
— Ну и что? — не понял Вишневецкий.
— Надо сторговать у них лошадей, вот что! — я давно хотел обзавестись лошадьми. Идеальное средство передвижения, по нынешним временам. Вишневецкий посмотрел на меня и кивнул, ему эта мысль тоже пришлась по душе.
Ведущий в деревню съезд с шоссе был завален бетонными блоками, так, что по дороге было не проехать. Наша колонна остановилась метров за двести перед съездом, я вылез, и рассматривал ведущую в деревню дорогу в бинокль. До деревни было километра полтора вверх, дорога сначала опускалась вниз, пересекала заросшую мертвыми деревьями лощину, заем подымалась вверх, на холм, где начинались дома.
— Возьмем ребят, и пройдемся туда? — спросил Вишневецкий.
— Зачем? Они там подумают, что мы пришли их выносить, с перепугу начнут стрелять.
— Ну, а что ты предлагаешь? Один туда пойдешь? К сарацинам?
— Не один…
Взревев мотором, разбрасывая гусеницами комья земли, «Жестокая» съехала с дороги, и пошла по полю, выбрасывая из выхлопной трубы клубы сизого дыма. На корме развевался флаг Республики. Я, наполовину высунувшись из командирского люка, наблюдал за местностью, за моей спиной водили стволами пулеметов стрелки. Объехав по широкой дуге завал, мы поехали к деревне. Выезжать на дорогу не стали, опасаясь мин, поехали по обочине. Не доезжая до первых домов, остановились, я перевшись руками, поднял ноги из люка, и спрыгнул на землю. Стрелок кинул мне палку с белым лоскутом, которую мы заранее приготовили специально для таких случаев. Я отошел от «Жестокой» на несколько шагов, и поднял палку над головой.
— Думаешь, они сейчас на тебя смотрят? — иронически спросил меня стрелок, не забывая, впрочем, сканировать местность взглядом.
— Думаю, смотрят, — ответил я, — если они, конечно, не глухие.
Я почувствовал направленное на нас внимание, еще когда мы объезжали завал. Кто-то рассматривал нас в бинокль. Сейчас этот, точнее эти «кто-то», сидели на последнем этаже дома напротив нас, и рассматривали нас в щель между жалюзи. Они думали что их не видно, но от меня им было не скрыться, я сразу их срисовал. Чтобы не затягивать сцену, я поднял с земли камешек, сильно размахнулся, и бросил. Он со стуком отскочил от жалюзи, и упал на землю.
— Эй там, выходите, разговор есть! — крикнул я. Тишина в ответ.
