— ответил я. — Пять минут.
— Мы обещали жить и умереть вместе. — поджав губы сказала Мальвина.
— Сегодня никто из нас не умрет. — сказал я, и подтянув к себе супругу крепко поцеловал. А затем толкнул в воронку и сунул так и не пришедшую до конца в себя Ингу следом. Успел в последний момент, еще две ложных сферы держалось, так что я выскочил на рывке в сторону противника, вызывая огонь на себя. Миг, и все оружие врага заработало в жуткой какофонии смерти.
Земля покрылась черными фонтанами взрывов, огненные бутоны расцветали на камнях и оставляли после себя обожжённые камни. Пять смещенных сфер застыли на поле боя, не давая разглядеть, что находится внутри. Но врагов было столько что в каждую палило по десять — пятнадцать человек.
Но этого оказалось достаточно, чтобы мои щиты не слетали за несколько секунд, и я перешел в контратаку. Двигаясь рывками, я одновременно уводил одну из сфер дальше от противников, и почти все сконцентрировали огонь на ней, рассчитывая, что мы продолжаем попытки сбежать. Это выиграло мне драгоценные мгновения, которыми я воспользовался на полную, добравшись до первого штурмового звена.
В последнюю секунду их капитан понял, что происходит что-то ненормальное, успел перевести огонь своей пушки на меня, но было уже поздно. Сбросив маскирующую сферу, я вонзил лезвие резонансного клинка под шар шлема. Пять слоев бронестали и керамики не сумели остановить лезвие, пробившее шею противника.
В предсмертной агонии он зажал спусковой крючок и пушка загрохотала, выпуская один снаряд за другим. Понявшие что командир мертв штурмовики обратили свое оружие против него, десяток стволов в едином порыве направилось в нашу сторону. Миг, и крупнокалиберные пули забарабанили по доспеху, высекая искры.
Удерживая броню в вертикальном положении с помощью двух прессов, я развернул её орудие в направлении бывших союзников, а сам спрятался за спиной испустившего последний вдох капитана. Агония длилась не больше пяти секунд, и все нарастающее чувство опасности заставило меня прыгнуть в сторону, вновь укрывшись за маскирующей сферой, и одновременно создать три ее точные копии.
Взрыв догнал меня в двадцати метрах от первой группы. Враги не жалели своих, в попытке меня прикончить. Мортира разнесла отряд в пух и прах, не оставив в живых даже тех, кто стаял на краю образовавшейся воронки. Их переломало ударной волной, вывернув руки и ноги под неестественным углом, тех де кто был в центре… оглянувшись я заметил, как из разорванной брони вытекают струйки крови.
Рывок. Минометы долбят не переставая. У них давно сбился прицел и хорошо если один из десяти попадают рядом с моими маскировочными сферами. Но и этого хватит если мои щиты не выдержат попаданий пушек. А врагов еще слишком много, они поливают огнем пулеметов все что движутся, в попытке попасть на удачу. К счастью, мне это не требуется.
Две сферы взмывают в воздух и почти растворяются, став серо-прозрачными. Висят словно мишени, и мало кто может удержаться от того, чтобы не перевести огонь на них. Вот только я сам практически лечу, распластавшись у самой земли и кидая себя прессом по зигзагообразной траектории. Вправо, влево, влево… никакой логики, никакого ритма или закономерности. Станешь предсказуемым — и противник просчитает твои действия. Так что я сам не знал куда именно смещусь в следующую секунду.
Главное — направление. Вперед, только вперед. Враги вытянулись по фронту, в безуспешной попытке нас достать, и теперь не успевали сгруппироваться. Но мне было наплевать на спешащие отряды — главная цель все еще впереди. Пулей пролетев между отступающими разведчиками я ударил крест на крест, по ногам, и за моей спиной послышался грохот, вопли и ругань.
Решив, что поняли мою цель противники сгрудились у самоходной мортиры, прикрывая ее конструктами и собственной броней. Два десятка тяжелых штурмовиков со щитами, десяток минометчиков, бесполезных на такой дистанции и полтора десятка уродов из различных подразделений. Ощетинившись стволами, они ждали пока я покажусь между холмами, и в принципе были абсолютно правы.
Только вот сами того, не зная они исполнили мою задачу. Сами подставились, оголяя фланги и развязывая мне руки. Вместо низкого юркого силуэта одинокого бойца к ним двинулось несколько размытых куполов, а когда до противника оставалось меньше ста метров я наконец дал волю ярости.
Сгрудившихся врагов накрыл град из десятков сфер. Собравшись вместе, они сами позволили мне не думать куда кидать конструкт, а уж силы у меня было хоть отбавляй. Вот с точностью была беда. Но какая разница в кого из тварей я попаду, если они так удачно подставились?
Разлет у конструктов на такой дистанции был не меньше пяти метров, неприемлемо для атаки по одиночной цели. Совершенно не важно для избиения прикрывшихся щитами и ощетинившимися стволами плотно сбившихся врагов. Не стоя на одном месте ни мгновения я прыгал из стороны в сторону и кидал ядра одно за другим, почти не целясь. И после второго десятка попаданий количество перешло в качество.
Три размытых сферы двигались в такт моим движениям, отвлекая на себя часть огня, но главное делали атакующие конструкты. Каждое из ядер пробившееся через щиты врагов сминало их доспехи, выбивало окуляры камер или деформировало сочленения суставов. И все же они держались.
Мортира опустила дуло почти параллельно земле и била прямой наводкой, каждый раз поднимая фонтаны земли и стирая одну-две моих приманки. Страшное оружие, предназначенное для уничтожения глубокоэшелонированной обороны, бункеров и живой силы. Да еще и сама самоходка — с отличной броней, которой даже мои ядра наносили чисто косметические повреждения.
Штурмовики и взявшиеся за автоматы пулеметчики защищали ее как могли. Ощетинившись стволами, они палили по всему что движется, часто попадая в мои щиты, которые гудели, но держались. Веер автоматной очереди, одиночный выстрел. Доспех из сфер лишь переливался, словно мыльный пузырь, а я бежал дальше. Это врагам нет разницы стрелять на сто метров или на триста, эффективная дальность оружия — до километра. А вот у меня каждый метр был на счету.
Семьдесят пять, и вот уже ядра не просто сминает вражеский щит, а отбрасывает его в сторону, выгибая стойку манипулятора. Семьдесят, и очередное попадание сносит половину камер на шлеме противника, после чего он слепнет на правую сторону. Шестьдесят пять. Пятьдесят…
Враги ударили стоило мне пересечь невидимую линию. Десятки конструктов, от простеньких прессов, до смертоносных ломов. Били вразнобой, но на четыре цели их внимания хватило с лихвой. Спасти приманки я не успевал физически, сам едва отпрыгнул от
