Норку за норкой, дупло за дуплом... по уши в болоте – искать-искать-искать и убивать-убивать-убивать...
Если бы четыре всадника взяли и проехали... Погибли бы миллионы и миллионы... но не все человечество... не весь мир.
Всадники не просто придут – они призовут под свои знамена людей. И когда вслед за всадниками пойдет пехота апокалипсиса – вот тогда и наступит конец света.
И не это самое страшное, говорил дед, а то, что придется не с бессмертными Всадниками сражаться, а с этой пехотой. С соседом своим, с сыном, братом... с самим собой придется биться...
Ильин наклонился, зачерпнул снега и взял его в рот.
– Я... я вспомнил слова деда, когда пришли Братья. Вспомнил... Дед не дожил, а я... когда мы держали кордоны... когда расстреливали пораженных плесенью... я не мог понять, кто я... я – пехотинец апокалипсиса, убивающий по приказу Всадников... или пехота идет на меня, несет смерть в своих руках, покрытых плесенью, смотрит на меня глазами, поросшими плесенью... Но и в том и в другом случае я мог только убивать... Знаешь почему?
– Почему? – автоматически спросил Трошин.
– А это в любом случае давало шанс выжить. Либо остановить пехоту апокалипсиса и жить, либо победить людишек... Может, победители не станут убивать собственную армию. Все-таки шанс...
– Как сказал! – искренне восхитился Младший.– А говорят – офицеры тупые... Как задвинул майор! Ты слышал?
– Слышал,– ответила кадропроекция Старшего.
Старший плохо себя чувствовал и решил не вставать сегодня с постели. Младший не возражал.
Младший сел в его кресло перед голопанелью, вывел видеоинформацию из наиболее важных мест земного шара на вспомогательные экраны и наслаждался – да, именно наслаждался – своим исключительным положением. Впервые за долгие десять лет он один – один! – все контролировал и всем управлял.
Да, Старший слышал и видел, но приказов он сегодня не отдавал. Теперь у Старшего, с удовольствием подумал Младший, появилось новое важное хобби. Не оружие холодное собирать, а выжить. Не загнуться от очередного сердечного приступа.
Если будет нужно, он, Младший, подключит напарника к медблоку навсегда. Чтобы тонкий блестящий щуп впрыскивал жизнь в вены каждую минуту... каждую секунду. Чтобы жил Старший... Даже после смерти.
В станции должны быть двое, сказано в Инструкции. Двое. Иначе...
Об этом лучше не думать. Голос у Старшего стал, кажется, немного бодрей. Да и цвет лица, если верить кадропроекции, посвежел...
Насколько это возможно для Старшего.
Интересно, кем себя считает Старший – пехотой апокалипсиса или борцом против нее? Или Всадником? Или лошадью?
Но как в тему попал майор Ильин! Умница!
Нет, все равно нужно было бы выяснить, как это он остался живым, отчего это «пауки» спасли майору его мозги... выяснить, наказать...
Хотя бы для того, чтобы узнать, зачем это он направлен к деревне.
И кем, если получится.
Майору, кстати, можно было бы и жизнь подарить, только уже не получится: ядерное оружие – штука надежная, но малоизбирательная.
Положение у него самого-то, у Младшего, если честно, дурацкое. Он может, если понадобится, узнать и увидеть все, что происходило на Земле, начиная с две тысячи седьмого. Может распутать любую ниточку... единственное, что для этого нужно,– время. А его-то как раз сейчас и нет.
Приходится откладывать все на потом.
Так, менты на своем суперавтобусе прибыли вовремя. Информация льется во все стороны, и если кто-то не обратит внимания на передачи информагентства – особенно в той суматохе, что уже началась в мире и перерастет в панику всего через несколько минут,– то официальные каналы внимание привлекут точно.
Не сразу, но через день-два, когда хаос вроде бы достигнет максимума. И то, что скоро начнется в Америке, покажется только преамбулой к происходящему сейчас возле небольшой российской деревни Понизовка...
Вот суперавтобус пересек заснеженное поле. Двигался вначале прямо к околице, потом вдруг стал забирать в сторону, к старому коровнику, где добросердечные, но глупые пейзане поселили космополетов.
Правильно, участковый теперь там. Вместе со всеми жителями Понизовки.
Младший увеличил изображение.
Длинное одноэтажное здание коровника. Толпа жителей Понизовки. Цепочка космополетов.
Звук.
– ...Назад! – Голос у милиционера сорван и хрипит.– Отойдите назад! Петруха, не пускай баб!..
– Мать! Мать твою! – Какой-то мужик попытался удержать свою жену, но она ударила его по лицу наотмашь и снова рванулась к космополетам.
Участковый развернулся к толпе и выпустил длинную очередь из автомата над головами.
– Стоять!
– Стрелять будешь по нам? – завыла одна из баб.– По нам? Ты смотри, что они творят? На Дарью Соколову глянь, на Ваську ее...
– Вы хотите нас убить?
Лукич замер. Замолчали и остановились все. Голос, произнесший фразу... вернее, голоса...
Восемьдесят один космополет жил в коровнике. Тридцать девять девчонок в возрасте от шестнадцати до двадцати трех. И сорок два мужчины. Младшему – шестнадцать. Старшему – пятьдесят три.
Все они молча вышли навстречу звереющим селянам, стояли молчаливой цепью, никак не реагируя на попытки участкового остановить жителей деревни, остановить погром, и вдруг заговорили.
Медленно, словно во сне, все они одновременно произнесли:
– Вы хотите меня убить?
Тишина.
Васька Соколов вдруг рванулся из рук Цыганчонка, оттолкнул в сторону баб, державших за руки Дарью, схватил мать за руку, и они вдвоем побежали к космополетам, проваливаясь в снег и поддерживая друг друга. Перед самой цепью замедлили шаг, космополеты расступились, давая матери с сыном место в строю.
– Вы хотите меня убить? – снова прозвучал хор голосов.
И уже Дарья с сыном говорили вместе с остальными. И глаза их были неподвижны, как у остальных космополетов.
– Или вы хотите присоединиться ко мне? – спросило многоголосье.– Идите ко мне... Идите...
Цепь шагнула вперед.
Еще шаг.
В ужасе закричала какая-то баба, Лукич не стал оглядываться, он не сводил взгляда с цепи космополетов.
Он ведь хотел как лучше. Ему было жалко этих несчастных. Тогда, месяц назад, было жалко. Сейчас он их боялся.
Как ядовитую змею или паука.
Брезгливая боязнь чужого. Ты еще не понял, что именно тебе угрожает и угрожает ли вообще, но липкий холод уже струится по твоему телу, и ты настойчиво пытаешься найти выход, принять одно из двух решений – бежать или убить.
Лукич вдруг понял, что навел автомат на космополетов.
Жарко, подумал Лукич. Просто жара. И душно...
Лукич откашлялся. Опустил ствол автомата ниже и дал короткую очередь.
Четыре пули ударили в снег перед цепью, поднимая фонтанчики. Четыре гильзы отлетели вправо и тоже упали в снег.
