— А вдруг мы выведем вас за Периметр, пойдем вместе в ближайшее кафе пить чай… И пока будем ждать официантку, вы с Иваном отпроситесь как бы в туалет, а сами сядете в такси — и поминай как звали! Ни денег, ни принцессы с ее русским телохранителем Иваном. И буду я потом полжизни интервью для желтой прессы давать на тему «Как я вывел из Зоны принцессу Лихтенштейнскую и получил за это мужской половой член».
Тополь одобрительно хмыкнул. Иван тоже улыбнулся вполрта.
Одна Ильза, похоже, не разобрала, в чем соль этой грубой шутки. А может, как это у них, у аристократов, водится, сделала вид, что не разобрала, дабы не уронить свое высочайшее достоинство.
— И как ты собираешься подстраховаться? — спросил Иван.
— А ты пообещай мне во-он тот контейнер, который в череде лежит. — Я указал пальцем в сторону аквамаринового чемоданчика.
— Контейнер? Зачем он вам? — спросил Иван испуганно. Он явно был в непонятках.
— Про этот контейнер мне говорил один постоянный клиент, его зовут Хуарес, — темпераментно врал я. — Он говорил, если я, случайно прогуливаясь по Зоне, увижу такой контейнер и принесу этот контейнер ему, то его благодарность будет настолько велика, что он подарит мне свой старенький «Харлей-Дэвидсон», на котором я смогу ездить в ближайший поселок Хорошево, чтобы навещать любимую бабушку… Так ты не против?
Иван ответил с запозданием, словно бы решая сложную моральную дилемму.
— Помнишь я тебе говорил про поляка Вуч-Бордзянковского, который был нашим проводником?
Я пожал плечами. В том смысле, что помнить-то помню, да только при чем здесь он?
— Так вот он не сразу умер, когда вертолет разбился. — Иван опустил глаза. — После катастрофы я его из вертолета выволок. Первую помощь оказал. Пытался что-то для него сделать… В общем, перед тем, как умереть, Вуч-Бордзянковский открыл наручники, которыми этот контейнер был пристегнут к его левой руке. И взял с меня обещание, что я никому, никому этот контейнер не отдам до самого Вадуца…
— Вадуц? Это где-то возле Житомира?
— Вадуц есть такой столица… столица мое княжество, — сердито объяснила Ильза.
— По географии у меня всегда была тройка с вожжами. Ну а в Вадуце с контейнером будет что?
— В Вадуце я должен буду позвонить человеку по имени… кажется… Смит. Да, его зовут Джон Смит, и он этот контейнер заберет.
— И взамен этот самый придуманный Смит даст тебе денег!
— Нет же! Клянусь, ни о каких деньгах речь не шла! Речь шла о том, чтобы оказать услугу умирающему человеку, Вуч-Бордзянковскому!
— Ф-фух… Ну раз так, раз о деньгах речь не шла, раз этот контейнер вообще не твой… и его настоящий владелец или курьер трагически погиб… ты имеешь все моральные основания отдать этот контейнер своему спасителю Комбату! Который распорядится с ним самым наилучшим образом!
— Но как-то неудобно…
— А тебе удобно оставить меня без «Харлей-Дэвидсона»? Ты думаешь, нам с Тополем будет легко провести двух лишних взрослых людей через леса и поля, кишащие псами, зомби, химерами, снорками, полтергейстами, псевдоплотями и вашими любимцами — псевдогигантами? А ведь нам придется не только охранять вас! Не только следить за тем, чтобы вас не смял в говно гравиконцентрат и чтобы насмерть не укатала каруселька! Но и кормить вас! Не доедая, между прочим, самим! И устраивать на ночлег в этих веселых местах, присматривая, как бы вас ночью кровососы не высосали до самого донца!
Я украдкой бросил взгляд на Ильзу. Ее глаза светились незапамятным ужасом — подействовало перечисление несчетных опасностей Зоны.
Иван молчал. Было понятно: он еще не принял решения.
Я посмотрел на часы — из-за этих сирот мы с Тополем потеряли уже полчаса. Скоро, пожалуй, и смеркаться начнет, а мы еще не дошли до места ночевки. И идти до него еще долго!
Можно было, конечно, заявиться в лагерь ученых… Они люди добрые, пустят. Но я видел минимум семь причин, по которым этого в сложившихся условиях лучше не делать.
Я понял, что пора поднажать. Тем более что Тополь, все это время изображавший моего смиренного подчиненного, подавал мне глазами красноречивые знаки.
— Ну что?
— Да что-что! — раздраженно буркнул Иван. — Что непонятного-то? Последняя воля покойного! Покойный велел…
— Что ты заладил: «Покойный, покойный…» Ты же взрослый человек! Должен понимать, что покойный — это по определению тот, которому с прибором положить на все, кроме покоя. В том числе на свою собственную последнюю волю!
— Что ты имеешь в виду?
— Нормальных покойных за гробом такая фигня, как какие-то контейнеры, интересовать не должна.
— А что их, по-твоему, должно интересовать?
— Если они попали в рай, то должны думать, где бы раздобыть самоучитель игры на арфе и тексты псалмов на греческом, которые им придется исполнять во славу Господа на подпевках у хора ангелов.
— А если в ад?
— Тогда должны думать, сколько денег надо занести ближайшему надзирателю с рогами и вилами, чтобы он переставил твой котел с кипящим маслом поближе к кондиционеру…
Иван вымученно улыбнулся.
Это был обнадеживающий признак. Я усилил натиск.
— А если твой покойный вдруг объявится, чтобы предъявы тебе предъявлять, посылай его прямиком ко мне. Я такое количество нежити на своем веку угандошил, что одним меньше, одним больше…
Иван улыбнулся уже смелее, и мы ударили по рукам.
Ильза кивком благословила сделку. Что там ни говори про равноправие влюбленных в свободном союзе, на деле никакого равноправия нет и в помине. В союзе Ивана с Ильзой главной была, конечно, Ильза.
— Только… Только имей в виду, ты получишь контейнер, когда мы вместе выйдем из Зоны! И не раньше! — попробовал проявить твердость Иван. — Мне это надо для надежности!
— Да пожалуйста. Буду только признателен, если три дня до Периметра нести эту дуру будешь ты!
На том и порешили.
Глава 21. Охотники за удачей
Ooh, it’s cold gin time again
You know it’ll always win
Cold gin time again
You know it’s the only thing
That keeps us together…
«Cold Gin», Kiss
Мы вышли к Бару, когда была уже глухая ночь.
Последний отрезок пути нам с Тополем пришлось проделать с фонариками в руках.
Тополь шел первым. Я — замыкающим. Иван и Ильза уныло тащились между нами.
«Ослов и ученых в середину!» — требовал Наполеон во время своего египетского похода. Иван и Ильза были нашими учеными ослами.
Изредка мы с Тополем переговаривались — не только тихонько по рации, но и в голос. В основном для того, чтобы подбодрить наших спутников.
