«На яхте превосходное оборудование для анабиоза. Даже кота можно будет устроить в анабиозной люльке для младенцев. Так что я бы предпочел, чтобы ты перестала нервничать и как следует отдохнула перед приземлением на Фантару».
«Я лягу в анабиоз, — легко согласилась Даяна. — Ответь мне только еще на один вопрос, последний. Как мы оставим незамеченным приземление в порту Фантары?»
«Мы приземлимся не в порту, мама. Мы упадем в океан, почти сожжем в атмосфере яхту и всплывем лишь в спасательной капсуле».
«Сгорим в атмосфере?!» — Даяна много путешествовала, много знала и пришла в ужас от такой перспективы.
«Я рассчитаю траекторию падения до тысячной доли секунды, мама. Тебе не о чем беспокоиться».
«И все же…»
«Иначе нам не уйти. Только выйдя из подпространства у самой орбиты и упав в верхние слои атмосферы, мы можем сойти за древний обломок орбитальной станции или неизвестно откуда взявшийся, сумасшедший метеорит. Версия космического мусора также нас устроит».
«У самой орбиты, — поежилась Даяна. — Но это так опасно!»
«Доверься мне».
«Я доверяю тебе, сынок».
Даяна вынула из медицинского бокса кота и, оставив его на руках, долго гладила.
Наверное, Кавалеру иногда было больно. Порой он слегка выпускал когти и цеплялся за руку хозяйки.
— Теперь ты точно только мой кот, — сказала зверю леди. — Я ни за что тебя не прогоню и не отдам другому.
Кавалер лизнул ее ладонь и прищурил желтые, с черными проточинами зрачков глаза.
До самой последней минуты, пока автоматика не активировала младенческую анабиозную люльку, леди не спускала Кавалера с рук. Так и ходила по кораблю, проверяла запасы, знакомилась с устройством жизнеобеспечивающих отсеков, придерживая одной рукой дремлющего зверька.
Мягкий, теплый кот стал ее компанией. Его близость отгоняла страхи, тихое, вибрирующее движение меховых боков и ласковое урчание согревали застывшее сердце. Невероятная компания — усталая женщина, нерожденный легис-телепат и раненый кот — обживала капитанскую яхту лайнера «Путь Валида».
Даяна верила и не верила, что такая странная команда сможет противостоять всем силам галактик. Кот, женщина и нерожденный младенец — невесомые песчинки, дунь, и их не станет…
«Мы выстоим, мама. Осталось совсем немного…»
Путешествия в анабиозе Даяна всегда принимала неоднозначно. Плюсов было несколько, и не последним из них являлась дешевизна подобных передвижений. Человек не тратился на создание комфортных условий перелета, он просто — спал. Основные функции организма сводились к минимуму, тело отдыхало под присмотром чутких механизмов, раны и послеоперационные швы заживали быстрее, так как не испытывали ненужного напряжения. Существа, часто прибегающие к анабиозу, растягивали продолжительность жизни, их биологические часы тоже — спали.
Существенный же минус путешествий в анабиозе в принципе был только один. Даже самые дорогие и оснащенные анабиозные ванны с массажными приводами не позволяли выход тела из длительной летаргии в абсолютной готовности. Некоторая атрофия мышц давала о себе знать на протяжении нескольких часов, а первые минуты после пробуждения мало отличались от кошмара.
На протяжении всего времени анабиоза медицинская аппаратура периодически посылала мышцам электрические импульсы и заставляла их сжиматься и разжиматься. Массажные приводы обеспечивали равномерный кровоток и работу сосудов, но тем не менее избежать атрофии полностью не удавалось. Вышедший из длительного анабиоза человек почти час учился руководить своим телом. Мозг испытывал дискомфорт — казалось бы, он с усилием осваивал мысль, что сон длился более положенного времени, тело как бы вновь составляло себя из молекул-кубиков: какая-то его часть помнила, как прожила эти месяцы, остальные части оставались в полурабочем состоянии и вроде как спорили между собой. Кто прав в исчислении времени?
Эта временная диспропорция единого организма заставляла человека испытывать… неуверенность. И сразу победить это чувство удавалось только тренированным космическим путешественникам.
Даяна с трудом вновь привыкала к своему телу. Два месяца пролетели для нее как одно мгновение, она не видела снов, не ощущала себя живой, ее сознание сбросили в глубокий черный колодец и прикрыли сверху крышкой. Как пустое ведро в древнем колодце заросшего парка поместья Геспардов. Старая леди Геспард не позволяла окультуривать свой парк, хранила его словно реликвию, память о прежней Земле.
Теперь плененное сознание вылетело наружу и — ослепло. Пространства было слишком много, тесная анабиозная ванна вместила в себя — события и время. Ощущение потерянности в этих двух факторах разбивало любую здравую мысль и требовало осмысления. Привыкания к самой себе.
Даяна договорилась с телом, попросила его не бунтовать и, вытянув вперед дрожащие, неловкие руки, положила их на живот. Легкий укол ужаса помог ей справиться с дурнотой окончательно — живот был огромен. И к этому следовало привыкать не постепенно, а сразу. В одно мгновение, в долю секунды.
«Здравствуй, сынок, ты вырос, — поприветствовала она сына. — Как ты себя чувствуешь?»
«Окрепшим, — пришел ответ. — Здравствуй, мама».
«У нас все в порядке?»
«Все отлично, мама. Вставай осторожно, ванна уже закончила гимнастические процедуры».
Легкая дрожь сопровождала каждое движение Даяны. Скоро неприятные ощущения закончатся, леди это знала и не раз испытывала. Но изменившаяся масса тела, перераспределение центра тяжести заставляли ее быть очень осмотрительной. Тело казалось чужим и неуютным.
«Ты скоро привыкнешь, — прозвучало в ее голове. — Прими пару возбуждающих капсул, и тебе станет легче».
«Я и так в порядке, — немного слукавила леди. — Как поживает наш кот?»
«Ждет пробуждения. Активируй его люльку и ступай к командному пульту, мне надо проверить работу приборов. Пока мы занимаемся делом, Кавалер очнется».
Одного взгляда на приборную панель хватило легису, чтобы определить положение корабля в искривленном пространстве, убедиться, что все механизмы находятся в рабочем состоянии и никаких сбоев не произошло.
«Мы угнали отличное судно, мама», — сказал легис, и Даяне снова послышалась в его тоне ирония. Ее сын все больше и больше становился человеком, еще чуть-чуть, и неизгонимое ощущение того, что внутри ее растет, совершенствуется машина, исчезнет полностью.
«Я рада за нас, сынок», — улыбнулась леди и отправилась в санкабину смывать с себя налет двухмесячного небытия.
