Все присутствующие захлопали, кроме Кеплера, который вдруг нахмурился, его осенила простая мысль, до которой он никак не мог раньше додуматься. «Уолт управляет не только Форденом, он управляет всеми нами. Он сделал из нас марионеток, чтобы осуществить свои планы. Завоевать мир и установить там свой порядок. И ради этого он не остановится ни перед чем». Кеплер взглянул на довольно ухмыляющегося Уолта и вдруг вспомнил разговор с Раймондсом, который так же, как и Кеплер занимался производством автомашин.
— Мы поставили Уолта, как ширму, за которой могли бы вести свои дела и нам бы никто не мешал. При Райзене это было бы невозможно. С его моральными принципами. Когда Райзен умер, мы смогли, наконец, установить в городе тот порядок, о котором мечтали раньше.
— Но Уолт захватил все, что принадлежало Райзену — камеры жизни, сыворотку А-192, его особняк, — сказал Кеплер.
— Да и любовницу Райзена — Ирэн Веллер, — с насмешкой добавил Раймондс. — Это не имеет никакого значения. Если нам понадобится, мы сместим Уолта и поставим новую марионетку, которая позволит нам делать все, что мы захотим.
«Уолт может и меня заставить плясать под его дудочку», — подумал нервно Кеплер. «Если уже не делает это». Он взглянул на Фордена, который с удовольствием лакомился фаршированными кальмарами, и подумал: «Я должен поговорить с ним. Последняя попытка. Должна же в нем остаться хоть капля человечности».
Перед десертом, Кеплер решительно подошёл к Фрэнку и произнёс: «Я хочу поговорить с вами. Это важно». Они отошли в сторону, за портьеру, за которой их не было видно. И Кеплер сказал:
— Я знаю, что вы не Генри Форден. Вы — Фрэнк Фолкленд.
— И что дальше? — спокойно сказал Фрэнк. — Почему вы до сих пор не отдали меня в руки палачам? — поинтересовался он с сарказмом. — Главного врага этого города. Мерзкого альтруиста, который своим отвратительным гуманизмом чуть не разрушил это место дотла.
— Не валяйте дурака! Я прекрасно знаю, что человек, который разрушал город, был Сэм Монди, а вовсе не вы. Правда, сейчас вы от него не отличаетесь. Наоборот, стали похожи на этого мерзавца! Неужели вы не понимаете, что Уолт управляет вами? Я хочу посоветовать вам хорошего специалиста. Уверен, он поможет вам избавиться от контроля со стороны Уолта.
— Я знаю, что мне промыли мозги, — через паузу глухо проговорил Фрэнк. — Но не вижу сейчас в этом ничего плохого. Я пытался жить честно, хорошо делать своё дело. А все использовали меня, мой талант, мои мозги. Паразиты эксплуатировали меня. А теперь я осознал, насколько это отвратительно. Теперь я живу только для себя, для своей выгоды. Работать бесплатно, ради социальных нужд или каких-то там дружеских отношений — значит презирать свой труд. Не требовать оплаты за свой труд, значит считать его ничего не стоящим, а самого себя — ничтожеством. Я не хочу жить ради тех, кто хочет сохранить свои силы через трату моих. Я не виноват в том, что я талантлив. Я отказываюсь считать виной свои способности и свой успех. Результат работы моего разума принадлежит мне и больше никому.
— Но сейчас ваш разум принадлежит Уолту! — воскликнул Кеплер, выслушав с отвращением весь бред, который с пафосом произнёс собеседник. — Он управляет вами, как марионеткой. Он сам признался мне в этом. Вы — его живое оружие!
— Кеплер, вы боитесь, что Уолт тоже промоет вам мозги? — язвительно поинтересовался Фрэнк. — Не волнуйтесь. Я уничтожил всех, кто мог это сделать.
— И вы думаете, что сможете его убить? — спросил Кеплер с горечью. — Не сможете! Он гораздо коварнее, чем вы думаете. Как только вы перестанете ему быть нужны, он вас ликвидирует. Он стер вашу личность. Вы забыли женщину, которую так любили. Ради которой рисковали жизнью!
— Я все время рисковал ради кого-то своей жизнью, — ответил мрачно Фрэнк. — И к чему это привело? Знаете? К жестоким пыткам, которым меня подверг Райзен. К мучительной смерти на виселице. Я не хочу больше говорить на эту тему. Я понимаю, вы боитесь за вашу дочь, но если вы не будете мне мешать, она будет в безопасности со мной. Я смогу её защитить.
— Я боюсь не только за свою дочь, — проронил Кеплер с болью в голосе. — Хотя это главное, конечно. Я боюсь за весь наш мир, с которым вы вместе с Уолтом хотите сотворить нечто ужасное. Такое, что я могу представить только в кошмарах. Когда вы это осуществите, меня, скорее всего не будет в живых, и я не буду свидетелем катастрофических перемен, которые произойдут. Но я пытаюсь остановить вас! Без вас, вашего таланта, Уолт не сможет ничего сделать!
— Ладно, разговор окончен, — бросил Фрэнк сухо, выходя из-за портьеры. — Меня ждёт моя жена и мои гости.
— Ваши гости, — повторил Кеплер с иронией. — Бандиты, как Ротбард? Уолт лишил вас даже намёка на человечность. Вы разорвали все по-настоящему дружеские связи, которые создали в этом городе. Думаете, это и есть то, к чему вы стремились всегда?
Ответа он не услышал. Фрэнк развернулся и молча направился к гостям. Он чувствовал странный дискомфорт от слов Кеплера. Не потому, что тот повторил истины, которые Фрэнк знал и так, а потому, что Кеплер озвучил те самые тайные мысли, мучившие и сводившие с ума.
— Дорогой, куда вы пропали? — проговорила Дайана, увидев Фрэнка.
Она подошла к нему, взяла под локоть и попыталась его растормошить, но лишь сильнее заставила испытывать мучительное чувство потерянности.
Поздно вечером, Фрэнк и Дайана отправились в их новый дом, свадебный подарок Кеплера. Утром Фрэнк предвкушал, как займётся любовью с очаровательной, юной девочкой, а сейчас из головы не выходили печальные глаза Ирэн, которая сидела рядом с Уолтом, напоминая скорбящую над Христом деву Марию. «Она совершенно не помнит о нашей любви. Почему она печальна?» — думал он.
Они подъехали к вилле, Фрэнк помог Дайане выбраться из машины, легко взял на руки и понёс по ступенькам вверх. «Как тут красиво», — с восхищением проговорила она, обняв его за шею. Отнёс на порог спальни, которую оформил по своему вкусу, в тёплых тонах. В алькове со стенами, обитыми шёлком, стояла широкая кровать с симметрично расположенными подушечками с кружевами, рядом — два одинаковых торшера, освещавшие комнату золотистым светом, мягкие кресла и диван, обитые бежевым атласом.
Люстра в виде шарика на цепочках. Дайана счастливо улыбнулась. «Чудесно!» — воскликнула она, села на кровати и стала деловито раздеваться. Он оказался рядом, начал помогать снимать роскошное платье, ощущая, как в нем поднимается желание. Дайана упала на кровать и маняще улыбнулась, будто опытная, порочная женщина. Это покоробило его. Он ожидал, что Дайана испугается предстоящей близости. «Почему она должна пугаться?» — подумал вдруг Фрэнк. «Разве мне это уже знакомо?» Он ощутил, что его опять пронзила резкая боль, сжавшая на мгновение голову, словно терновый венец. «Черт, что я опять пытаюсь вспомнить?»
