— Дорогой, почему ты не спишь? — отвлёк его от воспоминаний голос Дайаны.
Она стояла рядом в воздушном, лёгком пеньюаре, который скорее подчёркивал прелести, чем скрывал. Но почему-то это совсем не взволновало.
— Голова болит, решил свежим воздухом подышать, — ответил он сухо.
— С сигаретой? — с иронией произнесла она, прижавшись к нему. — Зайчик, ты очень много работаешь. Тебе надо больше отдыхать.
«Ты много работаешь, Фрэнк», — услышал он чей-то голос. Перед глазами вспыхнули огненно-рыжие кудряшки, окружавшие нежный овал лица, добрые, ясные глаза, такие же синие, как у него. «И папа тоже волнуется, сынок». «Сынок», — подумал Фрэнк. «Значит, я не сирота. У меня есть родители. Мать, отец. Зачем кто-то стер мою память о них?» Он вспомнил разговор с Кеплером, и ощутил дискомфорт. Вернулся в спальню, он лёг на кровать.
Перед глазами замелькал калейдоскоп из событий, возникающих и исчезающих до того, как он успевал их внимательно рассмотреть. «Сынок, мы решили с мамой продать автомастерскую. Чтобы ты смог учиться в университете. Ну, который ты сам выбрал. Ты же хотел», — услышал он голос отца и увидел его немного смущённое лицо, черты ускользали, но голос звучал ясно и чётко. «Они жертвовали ради меня многим, отказывались от себя. Ради меня. А не ради выгоды. Кто же лишил меня этих простых истин?»
Он забылся поверхностным сном и утром, открыв глаза, вдруг подумал: «Только Берта могла вернуть мне воспоминания. Но я убил её. И теперь буду медленно сходить с ума». Он встал с кровати, поплёлся в ванную, как вдруг его осенило: «Ротбард говорил, что в городе есть пиратская камера жизни. Где можно воскресить любого человека. За двойную цену. Если я найду генетический материал Берты. Я воскрешу её. И попрошу, чтобы она восстановила мою память. Зачем она будет это делать? Ладно. Это потом». Он вышел в столовую и увидел радостно улыбающуюся Дайану в коротком, темно-синем халатике.
— Зайчик, я испекла тебе печенье, — произнесла она с нескрываемой гордостью.
Приятный запах ванили щекотал ноздри, перед глазами вспыхнуло лицо Ирэн. «Я испекла тебе булочек, с творогом и повидлом. Хочешь?» — прозвучал в голове ее бархатный, певучий голос оперной дивы. Фрэнк перевёл глаза на радостно улыбающуюся Дайану, и его вдруг пронзила мысль: «Зачем я женился на этой несчастной девочке? Я же совсем не люблю её».
— Спасибо, принцесса, — он с трудом выдавил из себя слова, взял печенье. — Очень вкусно, — добавил он, ощутив с тоской, что отдал бы полжизни, если вместо Дайаны перед ним сидела бы Ирэн.
— Ты совсем не выспался, — сказала Дайана с осуждением. — А мы хотели поехать на яхте по озеру.
— Принцесса, у меня есть кое-какие дела. Когда я закончу, мы обязательно покатаемся, — сказал он быстро.
— Какие дела, дорогой? — обиженно воскликнула она. — У нас медовый месяц! Ты не должен ничем заниматься! — капризно, как маленький ребёнок, добавил она, надув губки.
— Это не займёт много времени, — возразил он. — Ты тоже устала после вчерашнего ужина. Отдохни, через пару часов я вернусь, и мы с тобой будем гулять. Извини, милая, — добавил он, вставая, поцеловал в щёку и убежал в комнату, засовывая в рюкзак надувную лодку.
— Хэнк, куда ты все-таки собрался? — услышал он недовольный голос Дайаны, она стояла на пороге и с кислой миной наблюдала его сборы.
— Не волнуйся, не на свидание, — ответил он весело.
Она присела на стул у двери и произнесла обиженно:
— Папа был прав, ты совсем меня не любишь. Женился, чтобы получить его заводы.
— Дайана, прошу тебя, — протянул Фрэнк огорчённо. — Не будем начинать наш первый день со ссоры. У меня действительно дела. Это никак не связано с заводами твоего отца. Да зачем мне его деньги? Я богаче его.
— Ладно, я понимаю, — вздохнув, произнесла Дайана. — Но я все равно буду тебя любить. Когда родится наш ребёнок, июль, август … — она начала загибать маленькие, розовые пальчики. — В марте следующего года. Я буду воспитывать его одна. Это мой крест, — добавила она так важно, что это рассмешило его.
— Почему ты думаешь, что у нас родится ребёнок именно в марте? — поинтересовался Фрэнк с улыбкой.
— А зачем тогда мы с тобой этим занимались? — спросила она с искренним удивлением.
— Мы хотели получить удовольствие, а вовсе не для… то есть, ты можешь, конечно, забеременеть, но это не обязательно, — растерянно пробормотал он. — Для этого должно совпасть несколько факторов, — добавил он и осёкся, секреты женской физиологии всегда ставили его в тупик.
— А тебе совсем не понравилось? — спросил он растерянно. — Ну, то, как мы этим занимались?
— Понравилось.
— Но ты большего ожидала? Как ты себе это представляла?
— Ну, так и представляла, — ответила она и смущённо отвела глаза.
Он вдруг поймал себя на мысли, что Дайана — сущий ребёнок, и он нагло воспользовался ее наивностью и первой влюблённостью. Он разозлился на себя, но взял себя в руки, поцеловал в щёчку и выбежал из дома. Сев в машину, он вдруг ощутил, что этот чёрный гроб на колёсиках его бесит, но врубив третью скорость, ринулся по короткой дороге к озеру.
Машина фырчала, шла юзом, взбираясь с трудом на невысокие холмики. Фрэнк раздражённо ругался, теряя терпение. «Зараза, какого дьявола я езжу на такой отвратительной тачке?! Я же делал свои классные машины!» — подумал он сердито, вспомнив про свой маленький, быстрый «Мустанг», который пылился в гараже.
Злой как черт, он приехал на берег Зеркального озера, в то место, откуда мог добраться до подводной части. Быстро надув лодку, прикрепил мотор и направился к расселине между горными грядами. «Так, лаборатория Берты находится там, где расположен этот парк или сад что ли», — лихорадочно подумал он, останавливая лодку около спрятанного батискафа. Он залез внутрь, закрыл люк и начал погружение.
Чистая, прозрачная вода, пронизанная лучами яркого, летнего солнца, по мере того, как батискаф опускался все ниже, темнела, мутнела, становилась почти непрозрачной. Фрэнк увидел сквозь прозрачную крышу батискафа, как наверху большая стая серебристых рыбок устроила хоровод. Батискаф опустился почти к самому дну, представлявшему собой причудливые наслоения камней, кораллов, красно-бурых, ярко-зелёных водорослей. Они походили то на огромную многоярусную грибницу, то на фантастические средневековые замки.
Батискаф медленно проплыл мимо торчащих из дна ярко-розовых «пальцев», будто грозящих небу. На дне Фрэнк увидел разнообразных обитателей всех форм и размеров. Актинии, похожие на хищные цветы яркой, люминесцентной окраски. Креветки с торчащими из полупрозрачного тельца телескопическими усиками-антеннами, морские ежи, ярко-синего с жёлтой полоской угря, который прятал своё трёхфутовое тело в глубокой расселине.
