Со своей судьбой».
Сказать, что я был ошеломлен — ничего не сказать. Сидел, как мешком пришибленный. И не заметил, куда подевалась эта женщина в плаще. Она будто испарилась — вот сейчас была, и тут же пропала. Магия? Наверное.
Откуда-то я понял, что эта песня — для меня. Только для меня. Но что бы это все значило — понять невозможно. Впрочем, предсказания тем и отличаются, что они ничего не дают тому, кто их получает. Может в этом и есть логика? Судьбу нельзя менять. Что тебе написано на роду — то ты и получишь. А если изменишь судьбу — будет хаос, будет беспорядок. А где беспорядок — там всегда кровь.
Ладно…что будет, то и будет. Сегодня я хочу напиться и трахнуть свою преподавательницу — извечная мечта всех школяров. И я эту мечту исполню. И плевать на дурацкие предсказания.
Глава 19
— Пойдем! Да пойдем же!
Я поднимаю Содию с места, закинув ее руку себе на плечи, и медленно шагаю в сторону лестницы. У дверей в заведение ждет извозчик — я попросил официанта его «вызвать». Платье из шелка, скользкое, как черт знает что, а ко всему прочему женщина норовит соскользнуть на пол, и подол этого продукта местных кутюрье поднимается вверх, обнажая идеальную, без малейших следов целлюлита попу, ну и…все остальное с противоположной стороны. Я матерюсь, и как ни странно — по-русски, ни один язык не подходит для того, чтобы так энергично выразить свое отношение к происходящему. Как там в анекдоте? «Что говорит профессор, автор двадцати академических трудов по филологии, провалившись в открытый канализационный люк? То же самое, что и слесарь-сантехник Михалыч, разбивший при падении свою поллитру»
Одергиваю платье, чтобы прекратить слюнопад у окружающих меня мужчин, и стоически тащу свой крест по направлению к выходу. «Крест» стонет, что-то бурчит себе под нос, а из уголка рта на прекрасную грудь, практически выпавшую из декольте спускается тягучая нитка слюны, таинственно мерцающая в свете магических фонарей.
Уже когда, изнемогая под тяжестью женщины лежащей на плече я подошел к двери, мой груз внезапно активизировался, и руки, недавно только болтающиеся плетями зашарили у меня по поясу, а затем одна из них нырнула в штаны и ухватила меня за задницу, пробираясь в святая святых. Я взвыл, сдернул с плеча хулиганку, и не обращая внимания на то, что рядом стоял администратор и официант, хорошенько врезал Содие по обтянутой тканью заднице, так, что аж звон пошел по полупустому помещению. Вернее — практически пустому, ведь мы уходили последними. Содия до последнего, категорически не желала покидать насиженное место и требовала продолжения банкета. Потом стала кричать, что снимет комнату в этом чертовом борделе, и там оттрахает меня так, как видела это в сегодняшнем спектакле.
Мда…иногда в дамах, на вид абсолютно благовоспитанных и чопорных, просыпаются самые настоящие демоны страсти. Или это моих рук дело — кто, как не я накачал ее любовной магией? Развлекся, называется! Отомстил за пренебрежение моей мужской статью!
Вот потому я и не могу ее бросить. Сейчас ее хоть ротой гвардейцев трахай — она все равно ничего не вспомнит. Потому я не уверен, что мужчины, которые находятся рядом с нами, не поймут состояние дел, и не воспользуются случаем, чтобы…ну, понятно. Как говорится, перефразируя: «мы в ответе за тех, кого околдовали».
Уже сто раз проклял свою глупость. Ну, на кой черт мне надо было так развлекаться? Поел бы, посмотрел эту порнушку, да и пошел бы по своим делам, оставив Альфарец наслаждаться своим белым вином. Так нет же, выпендрился!
Кстати, весь ужин пришлось оплатить мне. И это тоже меня напрягло. Само собой, пьяная баба и не вспомнила, что обещала проспонсировать мое питание. Смешно, конечно, но факт есть факт. Не мог же я шарить в ее сумочке, которая сейчас болталась у меня на шее? Да и как-то не по-мужски это было бы…
Ладно, не обеднею. Сегодня неплохо «заработал». И кто говорил, что преступления не приносят прибыли? Циник, ага. Но попробуй остаться альтруистом, проработав двадцать лет в ментовке, а потом десять лет занимаясь только тем, что учился убивать людей всеми возможными способами? На той стороне на мне хватает трупов, на этой…на этой — больше. Гораздо больше. Так что нечего удивляться.
— Будешь слушаться? Будешь? — бью по заднице преподавательнице, она тихо всхлипывает и детским, тонким голоском отвечает:
— Буду, папочка! Не бей меня! Мне больно! Я все для тебя сделаю, все!
Тьфу! На душе стало еще мерзее. Неужели я раскрыл какую-то тайну, которую никому знать не следовало? Поворачиваюсь к администратору и официанту, тому самому перньку, которого заколдовала Содия, и пристально смотрю им в глаза. Официант смотрит на задницу женщины, которая почти не прикрыта сползшим в очередной раз платьем, администратор же бесстрастен и спокоен, как будто такие сцены для него не то что не впервой, а вообще в ранге положенности, и тихо, веско говорю:
— Если узнаю, что вы болтаете об этом на каждом перекрестке — вернусь, и убью вас всех. А этот притон сожгу — и головешки не останется! Поняли?
Официант косится на меня, будто испуганный жеребец, администратор же чинно отвечает, сосредоточенно глядя в пространство надо мной:
— Не беспокойтесь, господин…я прослежу, чтобы ни слова не вышло наружу. Если смогу…
Я понимаю, лезу в кошель, достаю большой серебряник и кидаю его мужчине. Тот ловит, буквально вынимая его из воздуха, и с достоинством прячет в широкий пояс. Кивает, и делает жест что-то вроде земного «окей». Мол, «заметано!». А я с натугой вскидываю женщину на плечо и шагаю дальше. Администратор предлагал мне помощь в переноске «груза», двух дюжих кухонных рабочих, но я посчитал, что будет невместно, если чужие руки касаются почти обнаженного тела моей пусть и не подруги, но влюбленной в меня женщины. Потому с некоторым сожалением отказался. А сейчас вот пожалел, что не воспользовался услугой. Но да ладно. Авось зачтется! Где? Да где-нибудь. Благородный херр…не пожелал, видишь ли, чтобы его спутницу лапали за жопу. Что от нее, убудет, что ли? Дурак!
Наконец-то выхожу из трактира — прямо в
