уже сам мастер. — Он остановился здесь на время?
— Да, но уже съехал. Квартирку себе снимает в соседнем квартале.
— Вот как… Тогда могу я попросить провести нас к нему? — Густав обращался уже непосредственно к самой рыжеволосой рабыне.
— Боюсь не получится. Хозяин отлучился по делам из города.
— Какая досада… А мы хотели с ним повидаться и поговорить. Он не сказал, как скоро вернётся?
— Нет, не сказал. Но скорее всего речь как минимум о неделе.
— Ох, так долго в Саросе мы скорее всего не останемся.
— Я могу передать ему ваши слова.
— Нет, не стоит. Мы просто хотели узнать, где тут в Саросе достойный ресторан. Мы как раз с дороги и проголодались.
— Ну, у нас, конечно, тут не ресторан, но еду готовить умеем. Можете перекусить у нас, да на ночь остаться, — любезно предложил Вульф, даже не надеясь, что его предложение примут: ведь по одному внешнему виду гостей всё было понятно. Это скорее был жест из вежливости.
— Остаться… — с очевидным и понятным сомнением в голосе протянул Густав, оглядывая прямо скажем простые декорации таверны. — У вас же тут ремонт…
— Да, мы уже закончили всё. Осталось только вывеску обновить и всё.
— Так значит ремонт уже прошёл… — многозначительно произнёс мастер, в голосе теперь уже читались нотки сожаления: страшно подумать, что было до этого «ремонта».
— Давайте я осмотрю комнату. А потом решим, что делать, — ласково около уха мастера прошептала Аша.
— Да, это логично, — сразу же согласился Густав, всецело доверяющий своей рабыне. — Пойди проверь.
— Хорошо, Лулу вам всё…
— Нет, — сразу же отрезала татуированная рабыня предложение Вульфа. — Пусть комнату покажет Ада. Ту самую комнату, где останавливался Лансемалион Бальмуар. Остальные варианты рассматривать мы не будем. Как и нет нужды в громких заявлениях ваших предвзятых рабов.
— Ладно, — пожал плечами Вульф, отправляясь на кухню.
Ада же оказалась тоже не против такого расклада. Так что согласилась провести этот осмотр, ведя за собой свою подружку.
— Вот значит тут мы и жили некоторое время, — произнесла как-то неуверенно Ада, даже не зная, что ещё сказать: комната как комната, вон кровать, тумбочка, окно.
— Значит Ланс уехал? — спросила Аша, которая лишь делала вид, что изучает мебель в комнате. — Ты не знаешь куда именно?
— Нет, он не сказал.
— Но это определенно что-то важное, раз он перестал обучать свой единственный источник дохода. К тому же он отлучился из города не на один день.
— Я не хочу обсуждать хозяина за его спиной.
— Ты уже знаешь, что он родился в этом мире? — Аше не требовались прямые ответы, она всё видела на лице своей подружки: реакция на каждое сказанное слово содержали в себя чудовищно много информации. — Знаешь. Догадаться об этом было не так сложно, но он тебе сам всё рассказал. А значит ты уже давно задаёшься вопросом. Как так получилось, что он оказался в трущобах?
— Я не…
— Боюсь ты не совсем понимаешь сути нашего диалога, — Аша убрала одеяло с кровати, изучая простыню и подушки на наличие пятен. — Я не пытаюсь что-то выведать о твоём хозяине. Я и так всё знаю.
— Откуда вам что-то знать…
— Ты знаешь сколько ему лет? И в ответ лишь молчание. Ты ничего не знаешь, совсем ничего.
— Значит мне это знать не нужно, — уверенно ответила Ада, не собираясь пытаться расспрашивать свою подружку: Лансемалион Бальмуар всегда говорил, что сплетничать за спиной постыдно.
— Ого, такая преданность. И всё из-за тёплой еды и уютной постели?
— Если вы не видите других причин, то вы слепы. Кажется, я уже всё вам показала.
На этом Ада решила закончить неприятный ей диалог и просто вернулась на первый этаж. Она не собиралась что-то кому-то доказывать. Ей было без разницы как она выглядит в чужих глазах. Если Аша видит в ней лишь цепного пса, то пусть так и будет. Оправдываться за свой выбор Ада не станет.
Тем временем на первом этаже уже видимо начался праздник. Владелец таверны уже закончил с ремонтом, но посетителей пока что не было. Так что персонал отдыхал, а сам Вульф уже сидел рядом с Густавом.
Нельзя точно сказать в какой именно момент зверолюд смог уговорить мастера сделать пару эскизов для его таверны. Быть может причиной тому стало выпитое вино. Целый ящик благородного напитка был привезён прямиком из Акерона для особых гостей, вернее для одного гостя. Но пригодились бутылки уже сейчас, и Густав высоко оценил качество напитка.
Под алкоголь и разговоры мастер быстро повеселел, расслабился. Уже начал рисовать золотого окуня, только в своём собственном стиле. Да, спьяну дело пошло быстро, в ущерб качеству, но всё же, как любят говорить, талант не пропьёшь. Так что даже после первой бутылки, получались вполне себе достойные произведения, пусть Густав и попросил никому не говорить, что это он нарисовал.
— Ему почти пять веков уже, — шепнула на ухо Аша, подобравшись сзади к своей рыжей подружке.
Стоило татуированной рабыне отойти на считанные мгновения, как её хозяин уже напился и опять что-то рисовал бесплатно. Впрочем, в данной ситуации Аша ничего такого не видела. Ведь одно дело накидать пару набросков под бутылку вина и совсем другое подписывать контракт на десяток полноценных картин на всю стену, на выполнение которых уйдут месяцы тяжелого труда.
— Кажется я начинаю понимать почему Ланс выбрал именно эту таверну, — промурлыкала Аша, сидящая рядом с рыжей подружкой, которая всё ещё дулась. — Где ещё в Саросе можно увидеть, чтобы лариосы, алетисы, кателии и даже рабы сидели под одной крышей и ели одну и ту же еду?
И речь не только о Густаве, но и о постояльцах, которые начали постепенно заваливаться в «Золотой окунь». Сюда всегда приходили самые разные смертные, с разной внешностью, разными статусами, а рабов впускали в любой одежде, даже в той, которая закрывает клеймо. Стража внимания на это не обращала, ведь закон должен служить стабильности и порядку, а не становиться причиной удушения граждан по поводу и без. К тому же некоторые хранители правопорядка здесь тоже отдыхали вечерками после смены.
Сюда приходили смертные, которые вынуждено приняли правила, но в душе не разделяли принципов и традиций Эдема. Поэтому они приходили именно сюда, где их никто за это не осудит. Поэтому они навсегда здесь и останутся. Ведь Гильдия не позволит кому-то из присутствующих подняться выше незримой черты. Никогда.
Адрион находился в своих владениях. Внушительных размеров участок принадлежал древнему роду Торвандори уже на протяжении долгих веков. Немногие лариосы могли позволить себе недвижимость в центре Эдема. Даже простая однокомнатная квартира стоила целое состояние. Спрос был просто колоссальный. А уж всякие дворцы, предметы исключительно роскоши, так и вовсе являлись прерогативой исключительно высшей аристократии. Так-то даже рыцарь обладает титулом, к нему обращаются с приставкой сир или сэр, а сам он полноценный лариос, пусть и скорее всего нищий в сравнении с графом, герцогом, королём или бароном.
Многие завидовали роду Торвандори, считая их успех удачей. Но Адрион знал, какими усилиями создавалось это величие. Зелгеос Торвандори трудился круглые сутки на протяжении почти всей своей жизни, не зная отдыха и сна. Твёрдой рукой он управлял смертными и готовился сделать последний шаг на пути к бессмертию, отнюдь не телесному.
Однако Зелгеос допустил грубейшую ошибку. Его действия чуть было не уничтожили всё, что создавалось потом и кровью. Адрион не мог больше ждать, поэтому и взял ситуацию в свои руки. Отец не справлялся со своими обязанностями, а второй наследник ничего не хотел слушать, ведь являлся мечом, оружием, которое нужно направлять, но которое само никогда не отнимет жизнь.
И всё же род Торвандори даже сейчас находился у пропасти. Зараза проникла слишком глубоко. Но постепенно Адрион её вычистит, отмоет репутацию. Новые рабы-этиамарии пока что уступают в качестве, но это лишь временно. Скоро производство будет налажено вновь.
— Граниир… — устало произнёс новый глава рода.
Слухи уже дошли и до Эдема. Лазутчики Адриона выдвигали одно удивительное предположение за другим. Довольно быстро они приметили и неизвестного этириданоса, который развивается слишком стремительно. Также он ответствен за суматоху в трущобах и в клане «Вой». Аристократия тоже уже шепчется.
