Непонятно только одиночество.
Я подошёл к машине, попинал её по колесу, ожидая услышать сигнализацию. Не услышал. Пнул ещё раз — со всей дури. Машина качнулась, и вдруг открылась пассажирская дверь.
Я обалдело уставился на неё. Перевёл взгляд на лобовое стекло и сквозь него увидел водителя…
— Садись, Крейз, — сказал тихий голос. — У меня мало времени.
Я медленно обошёл машину и сел на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась сама.
Сидящая за рулём «моя» Хранительница вставила в безгубый рот сигарету. Придавила длинным пальцем прикуриватель, достала его. Заалел кончик сигареты. Хранительница выпустила дым из носовых щелей.
— И что всё это значит? — спросил я.
— Ты выиграл.
— Окей. Где мой приз?
— Ты заманил Гниль в ловушку. В Месте Силы её больше нет. Я позволила себе пристроить к осколку пару минут, чтобы сказать тебе последние слова.
— Давай только без вот этих вот похоронных настроений, а? — поморщился я. — Никто не умрёт.
Так бесил собственный голос.
Вот странно. В каком бы возрасте ты ни был, свой голос воспринимается как так и надо. А стоит резко перенестись из взрослого состояния в себя мелкого — и полный диссонанс. Неужели я вот так смешно пищал?! Да как меня вообще можно всерьёз воспринимать!
Однако Хранительница воспринимала меня именно что всерьёз. Она затянулась и, выпуская клубы дыма, сказала:
— Все уже умерли, Крейз. Чёрная Гниль сверху почувствовала слабину и бьётся с удесятерённой силой. Мы обречены. Но пути назад нет. Если ты попытаешься выпустить пленника, Гниль попросту затопит всё Место Силы. Раз она здесь — сражайся. Таков твой выбор. Однако выслушай меня. Ты никогда не задавался вопросом, где пятая раса?
— Н-нет… Как-то не до того было.
Хранительница улыбнулась, если я верно истолковал её гримасу. Приоткрыла окно и стряхнула пепел наружу.
— Мог бы догадаться, Крейз. Пятая раса — это мы.
— Как-то вы не сказать, чтобы очень преуспевали, — съязвил я.
— В задачи тех из нас, кто выбрал путь Места Силы, не входил выход на поверхность, — отрезала Хранительница. — Их задачей была вечная битва ради того, чтобы Место Силы продолжало функционировать, даже если остальные расы сложат руки.
— Ну и какое это имеет значение сейчас? — пожал я плечами.
Хранительница стряхнула пепел ещё раз, посмотрела на меня.
— Они сражались, ходили в рейды. Погибали.
— Экая невидаль.
— А когда погибало слишком много — появлялись новички.
— Удивительное чудо! — Меня уже распирало от сарказма.
— Да, Крейз. Это — охренеть какое удивительное чудо, учитывая тот забавный факт, что весь наш мир уже давно погиб.
Я замер с приоткрытым ртом.
— Погоди… В смысле, а откуда?..
— Подумай об этом сам. Если будет время. Подумай о том, во что ты влез. Как ты вмешался в работу механизма, о котором не знаешь ничерта. И как ты собираешься прогнозировать результат.
Она перегнулась через меня, открыла дверь.
— Время истекло. Пошёл вон из моей тачки, ублюдок. Ты приехал.
Я не выходил из машины, это я точно знаю. Просто вдруг оказался на улице. Стоял рядом с машиной, которая была теперь пустой, чёрной, мёртвой и чужой.
— Тебе конец, недомерок.
Вздрогнув, я нашёл взглядом его.
Кет стоял в десяти метрах передо мной и улыбался. Глаза его были черны, как угли, а правая рука вертела нож.
Лезвие скользило между пальцев, будто серебряная змейка, стремительное и беспощадное.
И вдруг — замерло, хищно высунувшись из сжатого кулака.
— Тебе конец, Крейз.
Кет медленно поднёс нож к лицу и провёл по нему языком.
Несколько капель крови упало ему на руку.
И тогда я побежал.
68. Мы нарушили правила
Рад бы соврать себе, что бегу из каких-то стратегических соображений. Ведь в прошлый раз мне удалось повергнутьКета, бросившись ему под ноги. Но — не теперь.
Я бежал, как пересравшийся заяц от охотничьей собаки. Нёсся, едва касаясь кедами земли, выпучив глаза, широко раскрыв рот, жадно хватая воздух, который не успевал насыщать горящие огнём лёгкие.
А следом за мной неслась смерть.
— Стоять, выродок! А ну, стой!
Голос гремел, и мне казалось, что от него дрожит земля.
— Или остановишься, или я твою мать зарежу! Я знаю, где ты живёшь, пидор мелкий!
Всё ближе и ближе. И чем ближе — тем страшнее, тем невозможнее даже думать о том, чтобы повторить свой финт.
Не сбавляя скорости, я попытался воззвать к логике.
Мы бежим слишком быстро. Он не успеет среагировать, он споткнётся, и у меня будет преимущество, которое, конечно, ещё нужно как-то использовать.
Но охваченный паникой голос, так похожий на мой собственный, надрывался внутри моего разума: «Он не попадётся второй раз на одну и ту же уловку! Не попадётся ни за что!»
Да, только в прошлый раз это был просто воображаемый Кет из воспоминаний, а теперь — Чёрная Гниль, влезшая в его образ. Она не должна помнить о том, как я тут репетировал…
«А она много чего «не должна», Крейз! Она не должна была учиться на своих ошибках, не должна была создавать гигантских ёжиков, не говоря уж об этих сраных шарах-крикунах. Но она всё это делала!»
Из моей груди вырвался хрип, похожий на рычание.
Внутренний голос был прав, и это добавило злости к испытываемым мною эмоциям. Злость — хорошее чувство, когда нужно взять страх за шкирку и зашвырнуть куда подальше.
Я, чёрт побери, сюда драться пришёл, а не бегать! Не надеяться же на то, что Чёрная Гниль сдохнет от усталости.
Кет уже не кричал — экономил силы. Но я слышал его тяжёлое дыхание у себя за левым плечом.
Сейчас или никогда, Крейз. Давай! Три, два, один…
Я заставил себя упасть.
Со стороны, должно быть, это выглядело так, словно я споткнулся о трещину в асфальте.
Упал, прокатился по инерции несколько метров, сжимаясь в ожидании удара…
Удара не последовало. Что-то произошло, неправильное, странное.
Я поднял голову, попытался оглядеться, и тут сильные руки схватили меня за воротник куртки.
— Тебе нужно было просто бросить бутылку.
Оторвавшись от земли, я понял, что чувствовал древнегреческий титан Антей. Я стал полностью беспомощным.
— Не задавая вопросов! — прорычал Кет.
Сила, с которой он швырнул меня, была нечеловеческой. Воздух свистел в ушах. Я суматошно размахивал руками и ногами…
Удар выбил весь воздух из лёгких. Он вылетел со слабым, беспомощным вскриком.
Я съехал по стене на асфальт и обнаружил, что это — не стена. Это была та самая граница осколка, об которую я шваркнулся в прошлый раз.
— Не пытаясь представлять этих пузатых шлюх с визжащими обосравшимися говнюками, которые там лежат!
Кет уже был рядом. Одной рукой он схватил меня за куртку и поднял на уровень своего лица. Я уставился в его чёрные, как две проруби в крещенскую ночь, глаза.
— Это было моё дело, — прорычал он. — Ты был бы чист. И заработал бы денег. А теперь ты сдохнешь сам, сдохнут все твои друзья. И все, кто тебе поверил, тоже умрут.
Я попытался его пнуть — удар вышел слабым, совершенно безжизненным, Кет даже не заметил его.
— Тогда бросал бы сам! — заорал я, и в лицо Кету полетели брызги моей слюны.
Алого цвета.
Он оскалил зубы, и я с ужасом заметил у него длинные острые клыки, как у вампира в ужастике.
— Если я сам буду делать всю работу, тогда нахрена мне вообще ты, дебил? — Кулак врезался мне в лицо, как скорый поезд, наполнив голову гулом и трескучей болью. — Если я сам буду делать всю работу, я закончу её слишком быстро!
Ещё один удар, и откуда-то из закоулков сознания выкатилась, будто давно потерянная безделушка, простая мысль: «Мне конец».
— Если я закончу работу слишком быстро, что мне делать потом, Крейз? Чем мне занять грёбаную вечность?!
В паутине причинно-следственных связей и объект-субъектных отношений, где будущее и прошлое располагались на одной плоскости, его кулак уже расколотил мне голову вдребезги. Это было настолько же неизбежно, насколько неизбежно за выдохом идёт вдох.
